И вот пришла.
И смотрит, как на бога,
Как будто он один и только он
Ей может выдать, не сходя с порога.
Какой-то чудодейственный талон.
«Я знаю, да», — сказал он и смущенно
Закашлялся — проговорился вдруг!
Она ждала с лицом завороженным,
Глаз не сводя с его бессильных рук.
О сколько было в этом взгляде муки
И ожиданья чуда — бог ты мой!
Когда б он стал в тот миг тысячеруким.
То каждой бы развел ее с бедой.
И словно отряхнувшись от гипноза,
Полез в карман за носовым платком…
Зерно под ноготь влезло, как заноза.
Напомнив о могуществе своем…
. . . . . . . . . .
О результатах он узнал по слухам —
Прополз по коридорам шепоток:
Не то к уродке вызывали духов.
Не то известный экстрасенс помог.
И о себе нелестный отзыв тоже
Услышал он. Сотрудница клялась,
Что Аверьянов, эмэнес, похоже,
Душевный человек, но ловелас.
Он посмеялся грустно. Это ж надо!
И впрямь — потемки женская душа.
Должно быть, часто путают наряды
И ложь и правда, на люди спеша.
Добро и зло — как различить их строго?
То решкой выпадают, то орлом.
Ну а ребро? Оно, должно, от бога,
Погрязшего в двуличии своем.
Что до людей, то разве же не странно:
Река, любя, разводит берега…
. . . . . . . . . .
Евгений тронул за плечо Ивана:
«Ты что, старик? Не видел старика?
Заснул, должно быть. Пьяный или шизик,
А ведь, признаться, сильно напугал!
Итак, о чем мы спорили — о жизни?
Я не расслышал, что ты мне сказал?».
Он был напорист, друг его Евгений.
И много знал, все видел наперед.
Он повторил: «Так, значит, жизнь— мгновенье?».
Иван ответил: «Нет, наоборот!».
Когда бы спал, то посчитал — приснилось.
Но ведь не спал! И как же вдруг забыть.
Что в миг один вся жизнь его вместилась
Со всем, что было и могло бы быть.
Что ложно здесь? Какая все же жалость.
Что никогда уже не суждено
Последнее использовать зерно:
Оно пропало.
Истина осталась.
Добро и зло — все больше вперемежку.
Но сказка, и лукавя, не лгала:
Выигрывал и ставивший на решку,
И тот, который ставил на орла.
…Парк затихал
И бережно, как в сетке,
В ветвях деревьев
Уносил луну…
Сосна,
Качнувшись,
Соскребнула веткой
То ль позолоту.
То ли желтизну.
Поэма — жанр, известно, трудный,
Но у поэтов нарасхват;
Не за эффект сиюминутный —
За отдаленный результат.
За то, что мыслям здесь просторно,
Поскольку дарит неспроста
Возможность убежать проворно
За край бумажного листа,
Чтоб там, в известном отдаленье.
Не утруждая головы,
И написать стихотворенье
Из неудавшейся главы —
Как бы вернуться с полдороги—
И я премудрость ту постиг.
Когда в кустах чужого слога
Едва не вывернул язык.
Когда вдруг понял ненароком,
Что водит слово — не рука —
К своим я двигался истокам.
Как вспять идущая река.
И берега, казалось, те же
И ямы прежние на дне…
Увы, уже бурлилось реже.
Как и должно на глубине.
Хотя встречались перекаты.
Где громоздились валуны…
Но разве детство виновато
В том, что не все сбывались сны?
И разве осыпи-обрывы.
Что мой смущали часто взгляд,
О той поре моей игривой —
И лишь о ней! — не говорят?
И разве душу не тревожат
Воспоминанья о тропе?
О разном пишем мы.
Но все же
Честней и лучше
О себе…
Более подробно о серии
В довоенные 1930-е годы серия выходила не пойми как, на некоторых изданиях даже отсутствует год выпуска. Начиная с 1945 года, у книг появилась сквозная нумерация. Первый номер (сборник «Фронт смеется») вышел в апреле 1945 года, а последний 1132 — в декабре 1991 года (В. Вишневский «В отличие от себя»). В середине 1990-х годов была предпринята судорожная попытка возродить серию, вышло несколько книг мизерным тиражом, и, по-моему, за счет средств самих авторов, но инициатива быстро заглохла.
В период с 1945 по 1958 год приложение выходило нерегулярно — когда 10, а когда и 25 раз в год. С 1959 по 1970 год, в период, когда главным редактором «Крокодила» был Мануил Семёнов, «Библиотечка» как и сам журнал, появлялась в киосках «Союзпечати» 36 раз в году. А с 1971 по 1991 год периодичность была уменьшена до 24 выпусков в год.
Тираж этого издания был намного скромнее, чем у самого журнала и составлял в разные годы от 75 до 300 тысяч экземпляров. Объем книжечек был, как правило, 64 страницы (до 1971 года) или 48 страниц (начиная с 1971 года).
Техническими редакторами серии в разные годы были художники «Крокодила» Евгений Мигунов, Галина Караваева, Гарри Иорш, Герман Огородников, Марк Вайсборд.
Летом 1986 года, когда вышел юбилейный тысячный номер «Библиотеки Крокодила», в 18 номере самого журнала была опубликована большая статья с рассказом об истории данной серии.
Большую часть книг составляли авторские сборники рассказов, фельетонов, пародий или стихов какого-либо одного автора. Но периодически выходили и сборники, включающие произведения победителей крокодильских конкурсов или рассказы и стихи молодых авторов. Были и книжки, объединенные одной определенной темой, например, «Нарочно не придумаешь», «Жажда гола», «Страницы из биографии», «Между нами, женщинами…» и т. д. Часть книг отдавалась на откуп представителям союзных республик и стран соцлагеря, представляющих юмористические журналы-побратимы — «Нианги», «Перец», «Шлуота», «Ойленшпегель», «Лудаш Мати» и т. д.
