Ну, да что мне до них.
Если случай вдруг выпал счастливый —
Дозвонился впервые —
В такие края занесло!
«Три минуты прошло!»
Вновь услышал я голос визгливый.
Две монеты ударили разом в стекло.
Я, конечно, ушел.
Да и что мне еще оставалось?
Говорить не дадут.
Может, высадят даже стекло…
«Три минуты прошло!»
Словно вечность делили,
Не малость —
Три минуты!
А может, и меньше того…
Встал я в очередь снова.
За тем человеком, конечно.
Распирала нас злость —
Это ж надо, чтоб так не везло!
«Три минуты прошло!» —
Голос тут же я подал поспешно.
«Три минуты прошло!» —
Постучал он монетой в стекло…
ОДНАЖДЫ В ТЕАТРЕ…
Признание актера — исполнителя главной роли, которое следует за его концептуальным разговором с персонажем (в тексте — герой) во время последнего антракта.
…Случилась беда
после третьего акта.
Спросил у меня
возбужденно герой:
— А вам в самом деле
нисколько не жалко?
Ведь что-то же есть
у меня за душой?
— Конечно, — сказал я, —
есть много решений,
но мы, воле автора вопреки,
решили идти по пути
обобщений.
чтоб выполоть разом
все сорняки…
— Но я ведь живой?!
— Ты — лишь образ,
сужденье,
и наш режиссер
гениально сказал,
что суть не в герое совсем,
а в явленье,
и это явление я показал.
— А как же со мной?
— А с тобою все ясно!
Ты нужен был нам,
чтоб ударить в набат —
без всяких оттенков,
лишь черная краска.
Суровая муза —
комедия, брат!
Должно быть все четко:
что плохо — то плохо…
— Но автор мне верил…
— Ив том виноват!
Не терпит сюсюканья
наша эпоха.
Он взял колокольчик,
а нужен — набат!
Ты слышишь,
как нас поздравляют с успехом,
как громко звучит
вожделенное «бис»?
Смеясь над тобой,
очищаем мы смехом
себя и других, ну,
а значит — и жизнь!
…Пока что в случившемся
много не ясно.
Быть может, единственный
случай такой:
со мной,
с режиссером моим
несогласный,
пощечину дал мне публично герой…
— Неужто и вправду
заснули, маэстро? —
тряхнула меня
режиссера рука…
О, как я играл —
вдохновенно и дерзко,
и странно —
гореть перестала щека…
НЕ БЕДА
Хлынул дождь.
О какой вдруг случился поток!
Показалось на миг, что всемирный потоп…
Задохнулась от радости странной река
И метнулась, оставив свои берега,
И пошла,
И пошла…
Ах, какие бега! —
Через рощи.
Дороги,
Овраги,
Луга —
Все сметая с пути,
Проносилась легка.
Разлилась широко
И, как море, легла
На огромных просторах она —
На века?!
Но вот кончился дождь,
И, дожив до зари,
Тыщи луж стали в небо
Пускать пузыри…
Ветер к солнцу
Сушиться поднял облака…
Безымянной в полях
Умирала река,
Не вернуться уже —
Расплескалась до дна…
Все как прежде.
На месте стоят берега.
И чисты и прозрачны
Глаза родника…
Детский лепет
Бегущего вновь ручейка:
Не беда.
Не беда,
Не беда,
Не беда!»
ПЕЧАЛЬНЫЕ СТИХИ
С ОПТИМИСТИЧЕСКИМИ ВОПРОСАМИ
Окончен спор наш.
Жизнь свое берет —
Не как хотелось, нет, наоборот.
На гвоздик — крылья,
В тот последний ряд.
Откуда не снимают.
Там — висят.
Мечты…
О бог ты мой, какой эфир!
Катком гигантским
Набегает мир
На два крыла.
Что сделаны из воска…
Катку, конечно, не хватает лоска,
Зато тяжел он и неотвратим,
И что-то там уже хрустит под ним…
Но в стену гвоздик кем-то кстати вбит.
Он для того,
Который отпарит
И сложит крылья,
И повесит крылья.
Чтобы потом не вспомнить без усилья.
Что был крылат.
И вроде бы летал.
И чувства нет,
Что много потерял…
Но кем-то в стену гвоздик все же вбит?
Но для кого-то крылья жизнь хранит?!
О КОВРЕ-САМОЛЕТЕ
Мы сидели за столом
В ресторане, в чинном зале —
Что-то вкусное жевали.
Говоря о том, о сем.
Двое — так себе, увы,
Средних лет и средней стати,
Возмечтали вдруг некстати
О возвышенной любви.