Рубашка у Познера была уже не фиолетовая. Фиолетовая стала у него рожа. А рубашка – какая-то красноватая. Будто сам лично император Центральноафриканской империи Жан-Бедель Бокасса, он же председатель Гостелерадио СССР Сергей Георгиевич Лапин вонзил в него титановые зубы.
Кровь, просто кровь.
– Леонид Ильич, может, переключим?
Это уже Суслов, здесь, на даче «Заречье-6». Он-то серый, как обычно. Розовеет только, когда говорят о бабах.
А баб у него лет двадцать не было, а то и больше. Мне Андропов докладывал. Смеялись.
– Нет, Михал Андрейч, давай оставим. Когда еще такой случай…
Познер хлебал стылую воду так, словно только что вошел в винно-коньячное похмелье. Видно, что трезвый – а как с похмелья, точно.
– Андрей Дмитриевич, а это правда, что ваш предвыборный штаб возглавляет ваша, так сказать, супруга? Жена ваша?
– Почему «так сказать»?
Сахаров, с тех пор, как обозвал меня людоедом, и ничего ему за это не стало, и телевизор по техническим причинам не вырубили, и ураган «Три устрицы» не ворвался внезапно в промороженную Москву, явно входил в раж. Да, такой чувак мог изготовить водородную бомбу. Он еще и не то мог бы, если б его хоть раз за границу выпустили. Советская власть все-таки не из одних дураков состоит. Правда, Андрей Дмитрич?
А что, если у Бокассы этого действительно ради меня белого человека зажарили? Нет, невозможно. Это ж было в 74-м. А с Никодимом я, стало быть, в 76-м познакомился. Он бы мне раскрыл тайну. Не раскрыл – значит, подавали жаркое из негра сраного. Не страшно, ей-ей. Мы им университет целый отгрохали, а они что, не могут с нами в антилопу сыграть?
– Действительно, моя жена, Елена Георгиевна Боннэр, работает руководителем моего избирательного штаба. А почему вас это интересует?
К Познеру, после полного офиолетовения, вернулась способность ухмыляться. Быстро! Лапин, видать, зря не держит.
– Не меня это беспокоит, Андрей Дмитриевич, но наших телезрителей. Вот телезрительница Прасковья Абрамовна Чхартишвили из Кунцевского района, улица Василисы Кожиной, спрашивает: нет ли здесь кумовства, семейственности? Как бы Вы ответили?
Советский Союз таких людей наплодил, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Прасковья, да еще и Абрамовна, и в подарок Чхартишвили. А Василиса Кожина – это кто? Ткачиха, небось, камвольная?
– Михал Андрейч! А Василиса Кожина – это кто?
– Партизанка, Леонид Ильич. Времен Первой мировой войны.
А, ну ладно. Хотя в Первую мировую разве ж были партизаны? Откуда? За царизм кто-то партизанить бы пошел? Из наших, русских? Чой-то не то. Я свой экзамен в Курском землеустроительном хорошо помню. Как дежурного охранника зовут – так не всегда помню. А экзамен… Ну, что Сахаров?
– Видите ли, в чем дело.
«Видите ли» – это у академика слово-паразит. Или слова-паразиты, их же двое. Надо ему подсказать.
– В отличие от моего уважаемого оппонента, Леонида Ильича Брежнева, генерального секретаря ЦК КПСС…
– Андрей Дмитриевич, простите, но вопрос был не про Леонида Ильича, а про Вашу супругу…
Познер повышает голос. Стало быть, уже два лапинских хера в напомаженной жопе.
– А я так и отвечаю, Владимир Владимирович. У меня нет возможности использовать для нужд избирательной кампании служебные помещения. Потому весь штаб располагается у нас дома, в квартире на улице Чкалова. А кто же квартирой заведует, как не жена? Вот Елена Георгиевна и любезно согласилась. А помогают мне сотни людей, тысячи. Из ФИАНа, из науки, из культуры, из образования… Они все и есть мой штаб, и начальники им не особо нужны.
Никогда не знал, что значит ФИАН. Да и хрен с ним. Красивое слово, пусть и будет таким. А вот жену Сахарова видел. Да-да, даже помню, как и где. В Кремле, в Георгиевском зале. Где же еще.
На приеме в честь 55-летия советской власти. Великой Октябрьской социалистической революции. Это еще называется – 55-летие Октября. В Москве тогда проспект так назвали. Да и не только в Москве. Я сам просил.
7 ноября 1972 года.
Трижды Герой Соцтруда Сахаров был тогда еще не полный диссидент, и на приемы наши его приглашали.
Стою, смотрю.
Что-то идет.
Самое именно, что что-то.
Вроде как и баба. Сиськи навыкате, как полагается. Больше размер, чем в Днепродзержинске по первому разряду в ресторане, у официантки.