Я принял неуклюжую, с по-дилетантски широко расставленными локтями, стойку. И побежал со всей мочи, смешно и громко вопя что-то нечленораздельное. Андрюха приготовился. Скорее всего, сейчас представляет, как проведёт точный, отработанный прямой одноглазому лоху в голову; после улыбнётся, поклонится, а затем, подняв правую руку, небрежно покинет площадку. Только хрен тебе по всей морде! Не угадал! Зря я, что ли, комедию эту ломаю!
До него оставалось каких-то пара-тройка метров и я уже в мельчайших деталях видел самодовольное, весёлое лицо. Пора! На полной скорости рухнул на колени, отклонился немного назад и, сдирая в кровь колени при скольжении по плитам площадки, влетел головой в пах противнику. Вот так! А теперь… я вцепился зубами в его гениталии, накрепко обхватив руками бёдра. Вцепился со всей ненавистью, на которую был способен. Эх! Ещё бы и гвоздик любимый сюда… Во рту появился вкус крови; что-то упругое сначала нехотя, а потом всё сильнее и сильнее продавливалось под моими зубами, лишь добавляя ярости и вызывая желание рвать по-звериному и дальше. Брызнуло. Раздался нечеловеческий рёв, мне на голову сверху посыпались беспорядочные, мощные удары. Взрыв фейерверков, повторная вспышка, снова… Не получится у тебя, Андрюха, ничего, я с болью подружился…
Сжимаю челюсти ещё сильнее… Удары прекратились, меня пытаются оторвать за голову от победы, моей победы… Зачем-то все кричат… Правая половина лица влажная, тёплая… Интересно. Чья кровь – моя или нет? Думаю, моя… Не отключаться, не отключаться… Отсюда ещё уйти надо, такси ведь не вызовешь… Где-то вдалеке раздалось: «Брэк!!! Кривой, хватит!!! Отпусти!!! Победил!!!»
Слово сказано и услышано; я разжал зубы, сплюнул. На меня кулем упал, подвывая и суча ногами, обеими руками зажав перемазанный слюной вперемешку с кровью и мочой пах, Андрюха. Подбежали какие-то люди, все они начали вокруг него кудахтать, хлопотать. Мне решительно не было никакого дела до судьбы и здоровья этого человека. Попытался встать – упал, голова закружилась, вырвало. Снова попытался – опять упал. Да что ты будешь делать! Интересно, а почему так тихо? Здесь же много людей? Третья попытка подняться, к моему огромному облегчению, увенчалась успехом. На меня все смотрели, раскрыв рты. Интересное зрелище, уроды? Ждали, что красиво подохну вам на забаву?! Да сейчас…
Ко мне бочком подошёл Михалыч. Он был явно растерян.
– Ты чего творишь! Чего творишь, я тебя спрашиваю!
–…Без правил… – выдохнул я. – Условие…
Его передёрнуло.
– Помню, за слова отвечаю. Но вот так… Ты псих зашкваренный.
– Знаю… Я пошёл…
Вместо ответа он повернулся к пришедшей в себя после моей выходки толпе, уже вовсю неодобрительно гомонившей, и прокричал:
– Всё по чесноку. Кривой победил. Кто не помнит – правил не было. Никаких. Теперь пусть валит со своей дохлятиной нахер! В спину не стрелять и не трогать! – и, уже обернувшись ко мне, брезгливо. – Вали отсюда. На глаза только больше, голубец защеканистый, не попадайся. Прибью. Собственноручно.
Да клал я на твоё мнение! Я знаю, что поступил правильно. Как говорил дядя Антип: «Для себя правильно». Для Зюзи правильно. А дальше – не интересно; и того, что есть, вполне хватит.
Медленно, борясь с болью и головокружением в отбитой голове, я пошёл к тачке, в которой лежала моя подруга. Народ расступался: кто с испугом в глазах, кто с весельем; мужики, в основном, с омерзением. Но никто не препятствовал, лишь неприятно шушукались между собой. О чём – не знаю, не до того было.
Провёл руками по горячей, серой от пыли и неухоженности шерсти. Улыбнулся. Местные шарахнулись при виде моего оскала. Неприятное зрелище? Так я вас сюда и не звал на смотрины.
Дорогу на север, к веганам, я заприметил давно, ещё когда шёл сюда. Спасибо болтуну Боре, точно описал. Теперь осталось малое – дойти.
… Шаг, шаг, шаг, снова шаг, опять шаг, пятьсот шагов – и отдых, медленнее пойду. Главное – не останавливаться… молодец, а теперь ещё соточку на одну ножку… Не знаю, сколько я уже отмахал – много или мало. Не знаю и сколько осталось. Скрип, скрип, скрип – крутятся несмазанные колёса. А мне чудится: «Жить, жить, жить…». Зюзя по-прежнему ни на что не реагирует, за ней слежу тщательно. Ничего, потерпи…
Когда выходил из посёлка мусорщиков – спина словно горела огнём. Каждое мгновение ждал мстительный выстрел от приятелей, или родни, или просто недовольных результатом боя. Обошлось. Похоже, слово Михалыча действительно что-то здесь да значит. Но расслабляться нельзя. Это в посёлке он авторитет, а на дороге в авторитете тот, кто стреляет быстрее и точнее. Ничего ещё не закончилось.