Пролог
   Крэланд, королевский кабинет.
   — А, брат Томаш, рад, что ты все же нашел в себе силы явиться по моему приказу.
   Его величество Равэн Второй, едва перешагнувший за четверть века, с насмешливой улыбкой глядел в лицо мужчины, вошедшего в королевский рабочий кабинет.
   Темная ряса, подпоясанная простой веревкой, но при этом — мягкие сапоги на толстой подошве. Сухие жилистые руки висели вдоль тела, оставаясь неподвижными при ходьбе. Брат Томаш стянул с головы капюшон, явив сухое лицо с крупными скулами, и обвел помещение внимательным взглядом. На вид клирику было за пятьдесят, но глаза, единственная подвижная часть образа, смотрелись молодо.
   — Я прибыл как только смог, мой король, — не кланяясь, ответил священник. — Райог простит мне этот грех.
   Показное веселье на лице монарха тут же исчезло. Равен выпрямился в кресле и махнул рукой на стул.
   — Садись, нам нужно многое обсудить, — заявил его величество. — И для начала, прежде чем мы перейдем к главному, ответь мне, брат Томаш: с каких это пор твои священники взялись карать моих подданных?
   Клирик не спешил с ответом. Медленно опустился на жесткое сидение стула, чуть поерзал тощим задом, заставив мебель скрипеть. Только после этого поднял взгляд на короля.
   — Все мои священники служат Райогу, — сообщил он, размеренно роняя слова. — И насколько я знаю, ни один из моих братьев никаких кар не проводил. Мой король, что бы вам ни сказали, я готов поклясться, что клир вашего королевства к этому не причастен.
   Равен хмыкнул и с брезгливостью на лице подтолкнул собеседнику лист бумаги с ярким штампом печати Аркейна в самом низу.
   — Прочти, брат Томаш, — негромко произнес король. — А потом скажи, что ты на самом деле об этом думаешь. Оставь свои высокие речи для простолюдинов, я прекрасно помню, что всего несколько лет назад тебя звали иначе.
   Клирик спокойно взял бумагу и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, прочел. Равен видел, как с каждым новым абзацем меняется выражение его лица. Пропала отрешенность, превратившись сначала в удивление, а после и вовсе гневом. Чего стоило религиозному лидеру не порвать документ, осталось тайной, но таковое желание промелькнуло на его обычно равнодушном лице.
   — Это… правда? — спросил он надтреснутым голосом, переведя взгляд с доноса на монарха.
   — От начала и до конца, брат Томаш, — кивнул Равен. — И я не хочу, чтобы подобные настроения возникли на моей земле. Здесь я закон, и тот, кто посмеет это оспаривать,должен быть наказан.
   Священник медленно кивнул.
   — Я доведу до своих людей ваше желание, мой король, — уже взяв себя в руки, сказал он.
   — А заодно найди способ разобраться, откуда эти твари, прикрывающиеся именем Райога, взялись, — велел его величество. — Самим в контакт с самозванцами вступать не обязательно, для этого есть Ловчие. Сейчас один из них как раз направляется в Чернотопье.
   — Барон Шварцмаркт оставил наследника, и мальчишка прошел проверку у моего священника, — кивнул брат Томаш. — Не думаю, что от него стоит ждать новых свершений, мой король. Один раз стать героем — это одно, но геройствовать постоянно…
   — Это опасно, — прервал его Равен. — Кланы уже забурлили так, что у моих людей руки отсыхают столько доносов писать. Все хотят породниться с сиротой, внезапно заключившим торговый союз с орденом. Выскочка нам не нужен, брат Томаш, а вот лояльный барон, да правильно поддержанный Райогом… Ты меня понял?
   Клирик кивнул.
   — Разумеется, мой король. Я отпишу в Огонвеж, за мальчишкой присмотрят. И наставят на путь истинный.
   — Рад, что ты понимаешь. Но это — дело второстепенное. В первую очередь пусть твои люди ищут ублюдков, посмевших очернять имя нашего великого создателя. Райог даровал людям жизнь, он не превращает свои создания в монстров, а клирики не убивают. Если же эти новости станут известны слишком многим, мы утопнем в кровавых бунтах, брат Томаш.
   Священник кивнул, не споря с очевидным. Король никогда не отпустит своей власти. Да и служителям Райога она не нужна: люди сами одаривают своих поводырей и наставников, стараясь откупиться за грехи. Однако жестокие расправы, описанные в сообщении Аркейна, ощутимо портят репутацию клира. Подобные ошибки простой народ — а именно от него идут основные доходы — не прощает.
   — Сегодня же я выступлю с проповедью, мой король, — пообещал Томаш. — А потом ее станут читать по всему королевству.
   Равен великодушно выделил священнику герольда. Не самому же главе клира глотку рвать.
   — А теперь обсудим финансы, — сменяя тему, заговорил король.
   Глава 1
   Чернотопье. Барон Киррэл «Чертополох».
   — А-а-а!
   Вопль сопровождал хруст костей. Прикованный к стене каземата разбойник из банды Яна задергался, но палач свое дело знал крепко — жертве вырваться не удалось.
   — Итак, куда ты меня послал? — с усмешкой переспросил я.
   Демон, стоящий перед пленником, оставался невидимым для всех, кроме меня. Ченгер смотрел в побелевшие от боли глаза разбойника и с наслаждением облизывался.
   — Я не… — начал мужик, но палач резко дал ему пощечину, заставив заткнуться.
   — Мастер, — кивнул я гиганту в замызганном кровью фартуке, — продолжайте.
   Нормального палача в баронстве не было. Зато нашелся ветеран, уже одряхлевший, но все еще бодрый. А когда Зигмунд понял, кого ему нужно будет обрабатывать, вызвался первым. Внучка старого воина была найдена изнасилованной в подворотне через пару дней после воцарения Яна, так что теперь дедок, похожий на тролля, работал, что называется, с огоньком.
   Девочку двенадцати лет я видел, и жалости к висящему в цепях не испытывал.
   — Когда закончишь с пальцами, возьмешь перерыв, — распорядился я, отходя к табуретке у противоположной стены.
   Ченгер же обернулся лишь на мгновение, но новый крик разбойника привлек все его внимание.
   Я же развернул бумаги с допросами и стал читать, параллельно осмысливая свое положение.
   Прошел месяц с моего триумфального возвращения, однако изменять что-либо в Чернотопье я еще не начал.
   Во-первых, прежде чем лезть со своими советами, нужно разбираться в том, куда лезешь. Во-вторых, по наследству от почившего Яна мне достался серьезный долг перед королем. Налоги узурпатор заплатить то ли не успел, то ли не пожелал. Как бы там ни было, с каждого двора в моем баронстве я был обязан заплатить по половине гроша, это королевская доля. Все остальное, что возьму со своих подданных — в казну баронства. Только вот брать с полуголодных крестьян оказалось нечего.
   Народ быстро смекнул, что вчерашних обидчиков никто жалеть не станет, и на руках у меня уже имелся внушительный список захоронок с награбленным. Каждый член ватагиузурпатора оказался парнем хозяйственным и старался прикопать ценности, тратя лишь небольшую сумму.
   И на эти деньги я планировал решить вопросы с налогами. Конечно, можно просить короля о милости, чтобы получить отсрочку, благо, что повод любой аристократ признаетсерьезным. Но я счел это плохим началом правления.
   Мальчишка, вымаливающий послабления, и жестокий барон, выжимающий из напавших на него бандитов все до капли, чтобы исполнить долг верного вассала. Ясно, к кому будет больше уважения.
   — А-а-а-а! — прорезался голос жертвы, и Зигмунд обернулся ко мне.
   — Ваша милость, может быть, кляп? — предложил палач.
   — Нет, мастер, пусть орет, мне не мешает, — отмахнулся я, бросив взгляд на довольного Ченгера.
   Он ходил кругами вокруг преступника, как кот вокруг сметаны. Раздвоенный язык оказывался в пасти лишь на мгновения. Демон впитывал боль жертвы, как губка, наслаждаясь каждой секундой предоставленного развлечения. Собственно, этот бандит был последним из тех двадцати семи, кого я должен был замучить за свое спасение в горящем поместье.
   Поместье, да. К сожалению, ремонт пока было оплачивать нечем, так что вся постройка воняла гарью, хотя слуги и старались кое-как привести комнаты в порядок. Но, по-хорошему, там нужен капитальный ремонт, на который у меня нет средств.
   Следующий час разбойник все больше терял человеческий облик, и в конце концов перешел на сипение. Трижды Зигмунду пришлось окатывать пленника ледяной водой, чтобыпривести в себя, а потом с нескрываемым удовольствием продолжать.
   — Я наелся, его можно убивать, — сообщил мне Ченгер, отходя от висящего на цепях куска мяса.
   Оторвавшись от допросных листов, я с удивлением обнаружил, что палач перестарался. Старик тоже осознал, что жертва скончалась и, не сдерживаясь, плюнул тому в покрытую струпьями рожу.
   — Падаль, ваша милость.
   — Сердце не выдержало, — пояснил Ченгер. —Люди совсем измельчали — в былые времена мы с Янисом такие вещи творили, что у твоих современников от ужаса бы волосы на заднице седели, а яйца сжимались так сильно, что застревали бы в глотках. Хорошо, что ты не таков, Киррэл.
   Я в ответ лишь усмехнулся.
   Кто бы сказал наивному демону страданий, что такое концлагерь, как выглядит газовая атака, и какие последствия бывают от ядерных взрывов. По сравнению с этим любые попытки местных казаться грозными — просто пшик.
   — Ничего, мастер Зигмунд, — я тряхнул бумагами в руке. — Он уже все равно все рассказал.
   Поднявшись со стула, я направился к выходу. Демон бросил на труп равнодушный взгляд и решительно последовал за мной.
   К счастью, я не представляю, как изготовить газ и уж тем более собрать бомбу. В Эделлоне имеются маги, и я до сих пор не получил подтверждения, что они не умеют читатьмысли. Любой подобный телепат, увидев то, что знаю я, неминуемо впадет в шок, а после задастся целью повторить земной успех.
   Да, есть наглядный пример Катценауге — что бывает, если дать дураку ядреный чемодан. Научило ли это остальных чему-нибудь? Ага, держи карман шире. Кровавые культы, добровольное превращение в отвратительных чудовищ ради мифической возможности заполучить дар к магии… Здесь полно вещей однозначно доказывающих, насколько вокруг меня дикое общество. И давать им в руки мощь технологической цивилизации?
   В компании демона я вышел из подвала и вдохнул чистый воздух полной грудью. Ченгер, встав рядом, втянул свой язык в пасть и, погладив себя по животу, внимательно осмотрелся.
   — Вот теперь я готов воплотиться, — заявил он.
   Я бросил на него короткий взгляд.
   — Сперва нужно сделать так, чтобы у нас были свидетели, которые подтвердят, что ты призван ритуалом. Иначе проблем не оберешься.
   — Поэтому я и не спешу, — кивнул демон. —Но затягивать не стоит, я наелся и теперь хочу немного других развлечений.
   — Каких же?
   — Вино, девочки, — облизнувшись, заявил он.
   На мгновение я представил реакцию женщин на облик Ченгера. Они же писаться будут от ужаса, какой уж там секс?
   — Сегодня вечером займемся, — пообещал я.
   Из раскрытых дверей поместья вышла Салэм, сладко потягиваясь. На девушке была длинная белая рубаха и черная юбка в пол — узкая и подчеркивающая каждый изгиб ниже талии.
   — Доброе утро, — поздоровался я, глядя на свою учительницу.
   За этот месяц она заметно изменилась, чаще улыбалась, а порой даже смеяться себе позволяла. И ни разу не прибегала к своему дару некромантии, что доказывает его влияние на владельца.
   — Доброе, — кивнула она, тряхнув головой, отчего коса черных волос упала со спины на грудь. — Ты помнишь, какой завтра день, Киррэл?
   Я усмехнулся, услышав этот вопрос. Как и любой нормальный мужчина, я неоднократно сталкивался с многочисленными годовщинами, о которых за делами и заботами забываешь. И пусть дорога домой мне закрыта, я нисколько об этом не переживаю: там я сделал все, что мог, чтобы мои дети ни в чем не нуждались. А такие вот моменты, напоминающие о прошлой жизни, теперь вызывали у меня не тоску, а улыбку.
   — Прибытие ордена, — кивнул я, направляясь к крыльцу.
   — Неплохо было бы подготовиться, — с намеком произнесла она.
   — Распорядишься? — предложил я, поравнявшись с искоренительницей.
   Нужно сказать, что с первой ночи под крышей семейного поместья ко мне пытались прорваться целые орды женщин разного возраста и достатка. От простых крестьянок до жен зажиточных горожан. Но все натыкались на Салэм, и спорить им враз становилось невесело. Потому как одно дело — драть волосы баронской подстилке из такой же голытьбы, и совсем другое спорить с чародейкой, повелевающей мертвыми.
   Ни я, ни Салэм не желали как-то регулировать наши отношения, да и нужды в этом не было. В конце концов, мы из разных миров, несмотря на магию и обучение в Аркейне. Король не одобряет браков аристократии с другими сословиями, а орден не даст искоренительнице превратиться в баронессу. Мы оба это понимали и нас устраивало.
   — Если ты прикажешь, — улыбнулась она.
   — Прикажу. Но потом, сперва нужно позавтракать.
   Вдвоем — Ченгер куда-то исчез — мы направились на кухню. Столовой в поместье не имелось, вместо нее использовался ныне обугленный зал. Так что есть приходилось либо на улице в господской беседке, либо на кухне за отдельным от слуг столом.
   — Они прибудут к завтрашнему вечеру, — заговорила Салэм, когда перед нами поставили тарелки с супом. — Я не думаю, что явится кто-то высокопоставленный, но делегацию нужно разместить. Я прикажу навести в гостевых комнатах порядок.
   Я подумал над ее словами, и покачал головой.
   — Нет, поместье я уступать не буду. Сейчас поедим, и я прогуляюсь до трактира в городе. Выкупим его, скажем, дней на десять, пусть там твои друзья останавливаются.
   — Это немного неуважительно, — хмыкнула Салэм.
   — Я здесь власть, — указав на себя ложкой, ответил ей. — А если начну прогибаться перед орденом, меня никто не поймет. Барон мягкий и уступчивый, это ты хочешь сказать?
   — Аркейн, — хмыкнула она.
   — Вот именно, Салэм. Аркейн — не принадлежит к баронству, графству или даже королевству. По сути своей, он ближе к компании наемников. Союз с такими заключать — можно, тут даже король мне ничего против не скажет. Но селить у себя, создавая таким образом прецедент, когда феодал допускает к власти чужаков… Ян уже попытался, и где теперь тот Ян?
   Искоренительница усмехнулась.
   — Вот как ты заговорил.
   — Ты и сама понимаешь, что селить их в поместье — неразумно. Вашему ордену я выделю деревню Лесную, вот пусть там и обживаются. Она и к Катценауге достаточно близко, и к соседним землям прилегает. А если по вырубке топать, так можно прямиком в Роташтайн зайти.
   Девушка улыбнулась.
   — Как же ты возмужал, мой маленький ученик, — со смехом сказала она. — Не прошло и полугода, а из напуганного и ничего не понимающего бастарда стал настоящим бароном. Я тобой горжусь!
   Я ответил ей легкой улыбкой и взялся за еду.* * *
   На заднем дворе поместья слуги расчистили площадку полтора на полтора метра. Особо напрягаться, создавая видимость призыва, я не собирался, а потому и выравнивать место проведения ритуала не стал. Ни к чему.
   Иллюминацией займется сам Ченгер, от меня требуется только создать антураж. А потому я потратил около часа, рисуя на плотной почве ничего не значащие, но достаточно зловещие символы. Не так уж это и сложно, если видел пару ужастиков про чернокнижников.
   Поэтому в основу рисунка легла банальная пентаграмма. По ее углам я расставил свечи, оказавшиеся неожиданно дорогим удовольствием — пришлось платить по грошу за каждую, так что сжигать их до конца я не планировал.
   В центре фигуры начертил круг, в котором воплотится демон. А между лучами я изобразил несколько символов, не имеющих в этом мире смысла.
   Конечно, я приказал слугам спрятаться, пригрозив карой. Но все время, что работал над «ритуалом», чувствовал кожей жадные взгляды любопытных. В том, что уже с первыми петухами весь город будет знать, как барон демона призывал, я не сомневался.
   Наконец, закончив рисовать, я отошел за пределы ритуала и, размяв затекшую спину, взял лежащую здесь же книгу в черной обложке.
   О том, что у меня в руках бухгалтерия баронства, которую я завел для себя, никому знать было не нужно, главное — выглядит мрачно.
   Раскрыв записи на случайной странице, я вскинул голову и уставился в центр пентаграммы. Ченгер уже стоял в круге и, едва сдерживаясь, смеялся над устроенным нами представлением.
   Я махнул рукой, и демон поджег свечи, воспользовавшись моим даром. В этот же момент кто-то вскрикнул в поместье, и вопль сменился топотом ног.
   Подавив улыбку, я стал бормотать себе под нос приходящую в голову чепуху, даже не пытаясь имитировать речь или какой-то язык. Просто лишнее.
   Ченгер раз в несколько секунд заставлял нарисованный на земле ритуал светиться все ярче — простая иллюзия.
   — In nomine Domini Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen!
   Последнее слово я и вовсе выкрикнул. Взметнулось черное демоническое пламя, но тут же опало, растворившись в воздухе. А в круге призыва стоял воплощенный Ченгер.
   Разведя руки в стороны, он оскалил рот, демонстрируя набор острых зубов.
   — Назовись, демон, — приказал я, громко захлопывая бухгалтерскую книгу.
   — Мое имя Ченгер, демон Страданий, колдун. Зачем ты призвал меня?
   Я кивнул, переступая границу погасшего ритуала.
   — Ты будешь служить мне, Ченгер, демон Страданий, пока я не отпущу тебя. Мое слово для тебя закон. Ты не сможешь вредить людям без моего разрешения, но те, на кого я укажу, станут твоей добычей.
   Он склонил голову, изображая покорность.
   — Тогда назови свое имя, колдун.
   — Я — Киррэл «Чертополох», барон Чернотопья.
   Круг призыва сверкнул в последний раз, якобы подтверждая наш договор, и Ченгер шагнул за его пределы. Теперь, когда он обрел плоть, я мог оценить его куда лучше, чем раньше. Все-таки материальный демон выглядел не таким отталкивающим.
   Вроде бы ничего не изменилось, но явная противоестественность растворилась, на морде проступили человеческие черты, а через мгновение передо мной стоял крепкий мужчина. Змеиные глаза, клыки и раздвоенный язык — вот и все, что указывало на чужеродность Ченгера.
   — Я прикажу слугам подобрать тебе одежду, — оглядев его, кивнул я.
   — Мне не нужна ваша одежда, — усмехнулся тот и щелкнул пальцами.
   Черное пламя охватило фигуру демона, он чуть подрос — появились на ногах сапоги, аналогичные моим. Черные штаны из плотной ткани, широкий наборный пояс с квадратной металлической бляхой на животе. Однако выше себя одевать Ченгер не стал, щеголяя крепкой мускулатурой и густой порослью волос на груди. А вот голова осталась лысой, хотя появились черные брови и даже легкая щетина на лице.
   — Хорошо, Сотри остатки ритуала и следуй за мной. — Безбоязненно отвернувшись от нового жителя баронства, распорядился я.
   Ченгер повел рукой параллельно земле, и все следы творимого «волшебства» исчезли, оставив после себя ровную площадку.
   Что ж, еще одна часть планов выполнена. Теперь нужно заняться куда более важными делами. На руках у меня описание разбойничьих кладов, и их требуется собрать как можно скорее — денег у баронства слишком мало, а мне ведь нужно трактир для ордена на что-то оплачивать.* * *
   Утро застало меня в лесу с лопатой в руках. Ченгер стоял рядом и демонстративно чистил черные когти. Демон не спешил присоединяться, да я и не просил. Хватило того, что он безошибочно находил нужные места, всего лишь раз прочитав описание. Мне такой наблюдательности не досталось, все-таки я городской житель, и по чащобам лазать — не мое.
   Наконец, лопата глухо стукнула, ударившись в металлическую полосу на сундуке. Быстро отбросив лишнюю землю, я откинул крышку и вздохнул. Несколько мешочков с монетами, пара свертков с металлическими безделушками и, что больше всего меня удивило, серебряная посуда. В голове не укладывалось, как бандиты собирались это реализовывать. На нем же вытравлен герб Чернотопья. Кто в своем уме за такой товар возьмется?
   Сгрузив добычу в мешок, я напрягся, но поднять его смог. Три шага до телеги, и я забросил ношу за борт. Там уже лежало несколько таких же свертков — за одну ночь мы опустошили двенадцать кладов, и на этом я решил сделать паузу.
   Пусть лучше остальное полежит в земле, никуда от меня все равно не денется. А уже найденного хватит, чтобы решить первоочередные вопросы. Одних только монет достаточно на королевскую долю за год и еще останется.
   Брать себе деньги я не планировал — мне они без надобности сейчас. А вот вложить их в развитие баронства требовалось еще вчера. Конечно, прежде всего нужно разобраться, в чем нуждаются люди в первую очередь, да и дарить я ничего не собирался. Нет уж, голодному нужно давать не рыбу, а удочку. Так что сперва — повторный объезд земель, составление списков необходимого, и только потом — действия.
   К осени, когда я уеду в академию, мое баронство должно достичь такого уровня жизни, чтобы им не грозила смерть от голода. А там король будет обязан прислать своего управляющего, который заменит меня до весны. Но даже для этого нужно многое сделать, чтобы не оказаться у разбитого корыта по возвращении домой.
   Так что, Киррэл, держи лопату крепче. Копать тебе предстоит отсюда и до потери пульса. Жить во вшивом средневековье я не собирался, а потому приложу все усилия, чтобы Чернотопье стало комфортным баронством. Для меня комфортным.
   Глава 2
   Ян не смог добраться до кабинета Кристофа, а вот меня это место порадовало еще в тот день, когда я осматривал свой новый дом.
   Расчерченная ритуалами стальная дверь преграждала вход. Слева имелась начищенная частыми прикосновениями медная ручка с небольшим шипом. Пока что я не понимал, какой конкретно магией создана защита, однако теперь только я мог открыть проход в святая святых Чернотопья, как последний член рода. Шип колол ощутимо, но без последствий, даже крови не выступало.
   И вновь, как в случае с нежитью Салэм, чары работали на генах. Иначе как объяснить, что магия рода принимала меня за своего?
   Внутри находилась большая комната, отделанная базальтом. Магические символы, покрывающие стены, пол и потолок, поглощали любое внешнее воздействие. И наверняка это стало неприятным сюрпризом для Яна.
   Посреди помещения расположились шкафы, настолько загруженные бумагами рода, что полки в некоторых местах прогибались под тяжестью. Но дерево тоже не обошлось без волшебной обработки и держало вес.
   Шварцмаркты не были великими никогда. Но их фамилия восходила к временам, в которые о Катценауге еще даже не слышали. Древняя семья.
   На полках я нашел несколько томов семейного древа, а потом сравнил их с историческими летописями, сохраненными еще со времен своей актуальности, то есть их никто не переписывал в угоду изменившейся политики, и на руках у меня оказались оригиналы тех периодов. Шварцмаркты пережили три династии королей и засветились во временаимперии, почти тысячу лет назад захватившей всю известную сушу, включая дальние острова в южном океане.
   Моя самая уязвимая часть легенды требовала глубокого изучения материала, так что читать семейную хронику я взялся с энтузиазмом. Заодно разобрался во взаимоотношениях кланов, так как родами эти разросшиеся семейства назвать уже было нельзя.
   Итак, если совсем просто — в королевстве Крэланд, чьим вассалом я теперь стал, существовало три основных фракции аристократии. Королевская, кто поддерживает нынешнего монарха, оппозиция, ратующая за права господ, и нейтральная, самая крупная и состоятельная. Почему?
   Королевская фракция неизменно рвалась к власти. Набравший силу после падения империи род Крайцер на троне долго не просидел — яды вообще для здоровья не особенно полезны. Естественно, в результате разборок оппозиция, оказавшаяся виновной, потеряла часть земель и прав, а на трон сел дружественный Крайцерам род Волон, седьмая вода на киселе. Эти были осторожнее и долго лавировали между интересами нейтралов и соперников. А потом случилось Катценауге, и под шумок Крэланд развязал войну с соседями. Увы, нейтральная фракция не поддержала правителя, а оппозиция еще и ударила в спину. По итогу долгой агонии, окончившейся лишь около сорока лет назад, на трон взошли Равены, тоже родня Крайцеров и, разумеется, Волонов. Сейчас от них на троне сидит Равен Второй, третий по счету правитель династии.
   Чего, собственно, хотели короли, а точнее — указывающие им кланы? Абсолютной монархии. Права аристократов их мало волновали, так как в случае успеха вся власть над страной оказалась бы в руках «верных вассалов», к кланам которых все правящие династии принадлежали.
   Оппозиция желала опереточного правителя на троне. А в лучшем случае — добиться полного разделения Крэланда, благо на юге имелся конгломерат вольных княжеств, подающий остальным дурной пример.
   Нейтральная фракция же поступила мудрее. Не ввязываясь в грызню за корону, эти ребята копили бабло и подминали под себя важнейшие ресурсы страны. Вовремя поддерживая то одну сторону, то другую, нейтралы за несколько веков ослабили конкурентов, и теперь реальная сила и власть сосредоточилась именно в их руках.
   Часть родов за это время исчезла, часть растворилась среди союзников, другие породнились с аристократией ближайших стран. И так вышло, что кланы, включающие в себя по несколько близких родов, стали в некотором смысле надгосударственными объединениями. Разумеется, транснациональных корпораций в Эделлоне не было, однако повлиять на политику эти ребята могли, ведь в стране, против которой король обладал правом объявить войну, неизменно оказывались члены разросшихся и расплодившихся кланов.
   Получается, что возникла ситуация, когда ни оппозиция, ни король не имели возможности всерьез что-либо менять. Без одобрения нейтральной фракции и у монарха, и у его соперников просто не было ни людей, ни средств.
   Шварцмаркты принадлежали к нейтралам, что теперь обязательно изменится. Более того, можно сказать, они и к кланам больше не имели отношения, так как Кристоф мертв, а единственный союзник в округе, граф Огонвежа, подписал ему смертный приговор. Фактически это подтверждает списание всего рода в расход. Судя по всему, клан, в который входил отец, либо утерся, либо отдал Чернотопье на растерзание.
   От этих записей голова шла кругом. Но главное, что я понимал свое истинное положение и не строил лишних иллюзий.
   Шварцмаркты наверняка стали лишь первой ласточкой передела власти. Их клан почти вымер, а имущество и владения отошли в чужие руки. Конечно, может быть, просто исторически так сложилось, но мне кажется, имел место грамотный расчет — в руках клана Шварц долгое время находились богатые рудники, а теперь их подмяли под себя другие нейтралы. Конечно, и королю с оппозицией крохи перепали, но это именно что крохи.
   Таким образом оказывается, что некто целенаправленно вырезает клан, устраняет с помощью культа Чернотопье и прибирает к рукам бизнес почивших соседей. Но тут появляюсь я — весь такой красивый и на сером костяном пауке верхом. Стоит ли ждать нападок со стороны кланов? Это не вопрос, будут ли они, это вопрос, когда они начнутся.
   И я готов поставить многое на то, что отправной точкой травли станет мой приезд в академию. То есть мне нужно заранее все решить и подготовиться. Иначе ждет меня яд, дуэль или ограбление, перешедшее в убийство.
   При этом, что интересно, сам по себе я ничего не значу и не имею. Пока жива дальняя родня, именно они будут распоряжаться всеми активами родов Шварц — власть внутри клана идет по старшинству, и я тут даже не десятый в очереди.
   Кстати, та поддержка, которую мне оказали жители Чернотопья, основана на банальной привычке. Ян пришел в баронство, которое с момента основания принадлежало одной династии. Естественно, его не поняли, когда разбойник решил надеть венец. А вот я был своим, и поддержать того, кому служили еще твои далекие предки тысячу лет назад, святое дело.
   Все это было прекрасно, но ничем мне помочь здесь и сейчас не могло. Я пока не представлял, как можно связаться с остатками клана и при этом сохранить свое собственное положение. Они ведь могут приютить меня, упросив Равена Второго, а в Чернотопье прислать управляющего. Чьи тот будет блюсти интересы, уточнять не приходится.
   И все же… Именно эта часть была мне ясна и понятна. Я привык к акульему оскалу бизнеса, сам давил одних конкурентов и защищался от других. Разница лишь в законах и конкретных предприятиях, а так все то же самое, что и на Земле. С магией было сложнее.
   Вооружившись бухгалтерской книгой, я занял хозяйское место за столом и принялся сверять документы. Один раз я уже объехал Чернотопье с инспекцией и сообщением, что власть вновь у законного правителя.
   Увы, все эти происшествия не могли не сказаться на населении. Ян пытался решать мягко, не желая разорять собственную землю, однако сам путешествовать по баронству явно опасался. А его грабители, привыкшие брать добычу силой, даже не пытались вникнуть в суть.
   По итогу в моей казне теперь казначею украсть нечего. Конечно, захоронки немного поправили положение дел, однако пройдут годы, прежде чем я реально добьюсь ощутимого улучшения благосостояние Чернотопья.
   Интернета здесь нет, и новости движутся со скоростью улитки. Пока я пообещаю снижение налогов, пока это дойдет до адресатов, пока свободные крестьяне и горожане доберутся до Чернотопья, пока восстановят хозяйство… В общем, не каждая война так разоряет, как пара месяцев безудержного веселья ватаги головорезов.
   На руках у меня, конечно, была сумма, добытая в ордене, но даже для небольшого Чернотопья она размывалась, превращаясь в воздух. Слишком много народа на такое маленькое количество денег. А заработать их пока что не на чем.
   Кристоф жил на свою долю налогов и, в принципе, не волновался о будущем. Ему с семьей хватало, подданные его уважали, чего еще желать? Вот и плодил бастардов, не ломаяголову, где найти денег на развитие Чернотопья. Хотя, судя по родовым записям, так жило большинство не только Шварцмарктов, но и вообще аристократов, которые периодически упоминались в сводках.
   Отложив бумаги, я устало потер переносицу.
   Понятно, что другой жизни никто тут не знал, и такая стагнация для всех вокруг выглядит нормой. Но я так не считал и мириться со сложившейся ситуацией не собирался.
   Я хочу нормальный водопровод с горячей водой, мягкую мебель и качественную пищу. Жрать руками обгоревшую снаружи и сырую внутри дичь — это не по мне. Конечно, утрирую, готовили здесь приемлемо, но все равно это не тянет на хорошую еду.
   Проблема в том, что нужны деньги на расширение деревень, закупку материалов и скота. Да даже посевы и те нужно менять, выводя новые сорта.
   И пока что единственный способ заработать — сдать ордену вымершую деревню. Аркейн везет круглую сумму для оплаты аренды земли, перестраивать Лесную они станут за свой счет, а я получу на руки гору талеров. На них нужно налаживать отношения с соседями, ехать к новому графу Огонвежа, обсуждать возможности торговли. Дел невпроворот.
   От размышлений меня отвлек Ченгер. Демон беспрепятственно возник по другую сторону стола и с интересом осмотрел полки с бумагами.
   — А неплохо, — заявил он, взяв какую-то книгу со стеллажа. — В прошлый мой визит такие комнаты устраивали только в очень серьезных местах. Помню, как-то с Янисом залезли мы в лабораторию одного безумного чародея. Вот там было весело.
   Я несколько секунд хлопал глазами, пока в мозгах не перестали крутиться цифры. Кивнув демону на свободный стул, я закрыл расчетные книги и, сложив пальцы в замок, уперся в них подбородком.
   — Что-то случилось? — спросил я, когда Ченгер уселся на место, закинув ногу на ногу.
   — Кроме того, что тебя ищет Салэм — ничего, — с улыбкой ответил тот. — До приезда псов Аркейна осталась пара часов, девочка волнуется.
   — Ей-то чего переживать? — хмыкнул я. — Она же своих встречает.
   — Э, нет, Киррэл, — покачал головой он. — Это же не искоренители едут, к тебе обязаны были направить таких канцелярских крыс, которые из-под стоячего подошвы выпрут. Так что готовься торговаться — просто так тебе никто ничего не даст. Но если покажешь силу — будет другой разговор…
   При этих словах демон оскалился, демонстрируя клыки.
   — Ага, отправят меня на костерчик погреть косточки, — хмыкнул я.
   — Не отправят, — возразил Ченгер. — Ты свою часть сделки выполнил. А вот договориться повторно — еще не успел. Слово Салэм ничего не стоит, она всего лишь убийца Аркейна, в управлении и интригах не разбирается. Это не ее дело. А вот те, кто сейчас едет к нам в гости — там совсем другой разговор.
   — Посмотрим, — кивнул я, поднимаясь из-за стола.
   Окон в базальтовой комнате не имелось, так что за временем уследить было сложно. Я и на Земле-то забывал периодически о еде, а тут и подавно из головы вылетает, когдав одиночестве листаешь бумаги.
   Демон улыбнулся и, отложив книгу на мой стол, исчез во вспышке черного пламени. Естественно, стул остался не поврежден, просто Ченгер — позер. Уж за прошедшее время я немного изучил своего компаньона. Новостью для меня стало, что ему не требуется постоянно ходить в физическом теле, и он по-прежнему способен возникать то в одном, то в другом месте. Я-то считал, что в комнату, защищенную на крови рода, проникнуть невозможно.
   Покинув кабинет, я плотно закрыл за собой дверь, и едва не столкнулся с Салэм. Искоренительница шла по коридору, когда я туда выглянул. Девушка явно нервничала, хотяя не видел для этого повода. Как ни крути, а гости — все равно ее товарищи, не мои.
   — Я тебя ищу, — решительно шагнув ко мне, заявила учительница.
   — Ну вот, нашла, — улыбнулся я в ответ. — Ты все сделала, что было нужно?
   — Все, — кивнула она.
   — Ну, тогда пошли встречать орден.* * *
   Делегация заявилась в город без всякой помпы. Собственно, если бы не угрожающе выглядящие твари, верхом на которых прибыл десяток людей в запыленных дорожных плащах, я бы и внимания на них обратил не много.
   Но вот они остановились перед воротами снятого для них трактира, спешились. Я шагнул навстречу, разглядывая гостей. И первое впечатление мне понравилось. Орден не стал присылать отряд искоренителей, хотя один такой и был приставлен сопровождающим.
   Но остальные — классические клерки, не привыкшие к долгой езде. Лица усталые, тела хлипкие, один делегат и вовсе с внушительным пузом. Так не выглядят матерые бойцы, на которых я уже насмотрелся в анклавах Аркейна. Это мастера крючкотворства и бумагомарания — воины совсем другого плана.
   Передо мной остановился высокий и худой клерк с вислыми тонкими усиками и клинышком чахлой бородки. Припыленный плащ он бросил подбежавшему трактирному слуге, так что сейчас сверкал бляхой ордена.
   — Ваша милость, — обозначил вежливый поклон писарь.
   — Добро пожаловать, господа, — улыбнулся я в ответ, краем глаза наблюдая, как толстяк едва не падает со своего чудовищного скакуна. — Надеюсь, ваша дорога была легкой. Этот трактир будет вашим пристанищем на ближайшие десять дней. Полагаю, этого времени хватит, чтобы решить все наши вопросы…
   Глава делегации, а кем же еще ему быть, кивнул. Теперь уже чуть более уважительно.
   — Благодарю за заботу, ваша милость. Позвольте представиться, мое имя Кацпер. Полагаю, мои друзья пока что займутся приведением себя в порядок, а мы с вами можем провести предварительные переговоры. Все-таки не каждый день королевства идут навстречу ордену.
   Я едва сдержался от улыбки. Молодец мужик, понимает, что к своим нужно будет приходить уже с наметками плана, и от него строить стратегию. Сейчас мы поболтаем, затем они составят свое предложение, я внесу правки… И так до тех пор, пока мы не придем к устраивающему всех решению.
   Да, они привезли с собой деньги. Но если есть шанс либо заплатить меньше, либо не платить вовсе — кто же от него откажется? Так что нужно готовиться торговаться всерьез. По глазам этого Кацпера видно — он любого загрызет ради дополнительного пфеннинга в казну любимого ордена.
   — Конечно, прошу за мной, — кивнул я, указывая рукой на раскрытую дверь трактира.
   Внутри было чисто и свежо. В дальнем углу исходил жирком поросенок, из кухни гремела посуда — там вовсю готовились принять гостей по высшему разряду. Наверняка Салэм настропалила хозяина заведения, как полагается.
   Столы вытянули вдоль стен, а самый короткий установили отдельно. Для меня и тех, с кем пожелаю вести разговор. За этот-то стол мы с Кацпером и присели. Я занял место первым, как полагается аристократу, клерк только после меня.
   — Итак, ваша милость…
   Но я прервал его взмахом руки.
   — Пока мы сидим за одним столом, Кацпер, называйте меня просто Киррэлом. Вы устали с дороги, ни к чему мучить человека. Впереди у нас полно времени, чтобы все детально обсудить. Так что спешка не требуется.
   Он усмехнулся в усы и кивнул.
   — Как пожелаешь, Киррэл. Тогда я сразу перейду к делу.
   Однако нас прервала разносчица. Стол быстро покрыли многочисленные тарелки и чашки. Аромат еды ударил в ноздри, заставив меня вспомнить, что я не ел давно. Кацпер тоже не сдержался от доброго вздоха, масляными глазами глядя на угощение.
   — Так вот, — как только служанка скрылась, продолжил сотрудник Аркейна, — орден прислал награду за уничтожение культа в баронстве.
   Я вскинул бровь, не скрывая удивления. Как-то из головы вылетело, что мне могут еще и за это заплатить.
   — Искоренительница Салэм прислала нам отчет, так что мы знаем, сколько тварей Хибы вам пришлось перебить. Надлежащая сумма у меня с собой.
   На стол лег звякнувший мешок размером с голову младенца. Где его прятал Кацпер, я не заметил.
   — Здесь вся положенная сумма. Я взял на себя смелость предположить, что талеры вам в Чернотопье не нужны, поэтому разменял монеты на гроши.
   Это объясняло размер кошеля. Я не стал пересчитывать — в свете будущих переговоров обман с наградой будет выглядеть глупостью. Просто убрав тяжелый кошель за пояс, я кивнул собеседнику.
   Кацпер же вытащил из-за пазухи сверток бланка и попросил меня расписаться в получении. Быстро поставив росчерк ручкой, я дождался, когда писарь уберет документ.
   — Итак, что конкретно предлагает орден?
   Глава 3
   — Вы смеетесь надо мной, ваша милость! — неподдельно возмутился Кацпер. — Мертвую деревню нужно сжечь, затем отстроить крепость и возвести новые постройки. Это огромная сумма!
   Мы уже больше часа общались с посланцем ордена, но, само собой, даже в предварительном разговоре не сходились во мнениях.
   — Аркейн выступает инициатором союза, — пожал плечами я, отпив кваса из глиняной кружки. — Так что это я здесь иду вам на уступки. К тому же у вас есть маги, что значительно облегчает задачу. Щелкнул пальцами, вот тебе и крепость.
   Клерк покачал головой и неожиданно улыбнулся.
   — Если бы меня не предупредили, насколько разумный меня ждет оппонент, я бы сейчас был в ужасе, — признался он. — Вам бы лавочником быть, ваша милость, уж простите за мои слова. Торг у вас в крови.
   Еще бы, после стольких лет опыта. Впрочем, эта фраза — еще одна проверка.
   Аристократия не любит, когда ее приравнивают к черни. Самому торговать это все равно что признаться в банкротстве. Феодал может вести дела с простолюдинами, но не лично заниматься продажами. По местным меркам, знания о которых я почерпнул из записей в кабинете Кристофа, допустимый максимум — это диалог с представителем, обязательно вхожим к другим аристократам. Либо нужно отдать приказ своим людям, а те уже как-то станут претворять его в жизнь.
   Технически я мог приказать трактирщику освободить заведение для моих гостей. Это нормально, я здесь хозяин. Никто бы и слова не сказал.
   Однако эти люди фактически усадили меня на трон. И пока что в Чернотопье я не то чтобы ряженый барон, но уж точно сопляк. Поэтому мне нужно набирать репутацию и авторитет. Хозяин, который лишает тебя дохода на треть месяца, и хозяин, который оплачивает тебе твою же работу, при этом гарантируя отсутствие лишних расходов в виде той же порченой посуды — это два разных хозяина. И второго могут любить, а первого только терпеть.
   А вот что касается, например, самому стоять за прилавком — тут, извините, подвиньтесь. Либо крестик сними, либо трусы надень.
   Вот и выходит, что комплимент с двойным дном. Как представитель ордена Кацпер имеет право со мной общаться. Считается, что все им сказанное — не личное мнение, а воля Аркейна. И обсуждать дела с ним не зазорно.
   — Я не так давно лес валил в той деревне, — махнул рукой я. — Так что теперь, исполнив последнюю волю отца, отдаю вам практически свою родную деревню. А это, как вы понимаете, совсем иной статус.
   — Вот как? — вскинул бровь Кацпер. — Вы хотите сказать, что уступаете Аркейну свое личное владение?
   Распространенная вещь. Если у папаши слишком много детей, часть из них может стать помещиками — они подчиняются своему отцу или старшему наследнику, но при этом каждый обладает собственным углом на родовой земле. Это и имел в виду Кацпер.
   — Разумеется, это так, — кивнул я. — Иначе это было бы неуважительно по отношению к ордену. Уступить город я не могу, это фамильное наследство, но свое личное владение вам сдам в аренду. Все не медвежий угол, какой-никакой, а статус.
   А еще, когда орден согласится, у меня появится официальный документ, что Лесная — мое личное владение. И тогда, даже если король отберет баронство, деревню он обязан будет либо выкупить, либо выдать равноценную в другом месте.
   Да, сейчас там одни пустые дома да старый не действующий лесоповал. Но как только Аркейн вложит в землю хоть один пфеннинг, цена самой земли взлетит до небес. А кроме того, после подписания бумаг я стану единственным, кто может сохранить договор, либо расторгнуть его. Причем неустойку при расторжении, если Равен Второй меня решит-таки переселить, обязан платить его величество, а не я, ибо это форс-мажор.
   — Что ж, личное владение это действительно статус и весомый аргумент, — кивнул Кацпер. — Правда, нам все равно понадобится засвидетельствовать отсутствие запрещенной магии в Лесной. Сами понимаете, ваша милость…
   — По этому вопросу вы можете обратиться к искоренительнице Салэм, — улыбнулся я. — Как по мне, ее должность и профессионализм достаточны, чтобы разобраться с последствиями воздействия Хибы и его чудовищ.
   Кацпер вздохнул. Не легко ему давались эти переговоры, и чем дальше мы продолжали, тем сильнее это было заметно.
   Мальчишка, который только получил власть, никогда при этом не обучавшийся ни управлению, ни банальной грамоте. Именно такое впечатление производит моя история на всех, кто ее слышит. Никому и в голову не приходит, что в теле паренька сидит уже взрослый мужчина, способный как подбирать аргументы, так и строить логичные выводы. Киррэл должен был быть простаком, на чью голову свалилось неожиданное счастье. Да и внушительные габариты никак не вяжутся с местным восприятием ума. Настоящему Киррэлу полагалось бухать, лапать служанок и драться голыми кулаками.
   — Но осмотреться нам все же придется, — сказал, наконец, Кацпер, и я кивнул в ответ. — А пока давайте на этом прервемся, ваша милость. Мне нужно проверить, как там мои спутники.
   — Меня тоже ждут дела, — поднялся я на ноги. — Думаю, завтра вы сможете съездить в Лесную, оценить место будущего анклава. А послезавтра мы поговорим уже более предметно.
   Кацпер встал и слегка поклонился. Я кивнул ему и покинул трактир. Наступала ночь, и хотелось бы выспаться, прошлую-то я провел с лопатой в руках.
   От трактира до поместья идти было минут десять. Всю дорогу я рассматривал каменные дома и размышлял. Прохладный воздух способствовал, так что голова оставалась свежей, прохожих не было, и никто не отвлекал.
   В кабинете имелась карта баронства, но о соблюдении масштаба, разумеется, речи там не шло — здесь километр, да там на глазок десять. Значит, придется рисовать свою, тем более что баронская уже не актуальна несколько десятилетий.
   Нужно подрядить детей на это дело, наверное. Дать веревок разной длины, бумагу с ручкой. И пусть ставят черточки на каждые десять метров. Работа долгая, но за хорошую кормежку родители с радостью отправят беспокойных чадушек трудиться. А пфеннинг в день стимулирует самих работников, он ведь в детский карман падать будет, а не в отцовский.
   Но это в городе. А как быть с пустой землей? Там же и звери могут встретиться. Взрослых за копейку уже не наймешь, это ведь отрывать человека от его дел, то есть придется возместить дневной доход, чтобы компенсировать труд. Иначе такого наворотят…
   Но начинать все равно нужно. Я уже месяц здесь, а к делам еще, можно сказать, не приступил. Пора это менять, завтра с утра и начну.
   Ворота поместья были закрыты на ночь, но слуга распахнул передо мной калитку и вошел на свою территорию.
   — С возвращением, ваша милость, — поприветствовал меня старик, исполняющий обязанности сторожа.
   В городе у него была дочь с семьей, а сам дедок просто не мог позволить себе сидеть без дела. Так и оказался на службе — просил он не много, трудился нормально. А что стар, так и работа не пыльная, знай себе открывай калитку, когда лорд изволит.
   — Скажи мне, Руперт, как бы мне собрать завтра детей городских? — спросил я, глядя в сморщенное возрастом лицо слуги. — Хочу им работу предложить не сложную, но важную.
   Он не стал мяться и лебезить, сразу кивнул.
   — Так я с утра могу в город выйти, как работу закончу, ваша милость. И передам на площади.
   Вот такая система оповещения. Не придумали тут иного способа донести информацию. Нет, конечно, есть тревожный сигнал, но не стану же я его использовать, чтобы просто собрать народ.
   — Тогда сообщи, что встреча пройдет послезавтра, — кивнул я. — Ну и родители пусть приходят, если им интересно, чего уж там.
   Старый слуга улыбнулся.
   — А что за работа, ваша милость?
   Детский труд здесь — норма. Но все же есть вещи, которые ни один крестьянин не одобрит. Например, за скотиной следить — нормально, а вот, скажем, рыть канавы или лес валить — это уже дурно пахнет. И дело не в том, что работа для взрослых, а в том, что из-за тяжелых условий ребенок пострадает и превратится в иждивенца, который не факт, что поправится.
   — Несложная, — отмахнулся я. — День побегают по городу — и свободны.
   Воспользовавшись таким образом сарафанным радио в виде старика, я пошел в поместье. От мощного зевка едва челюсть не свернул, стоило перешагнуть порог дома. А добравшись до спальни, я ополоснулся в тазике и, раздевшись, лег в кровать. Вырубился еще в полете до подушки.
   А наутро мне вновь напомнили, что в моем положении есть и обязанности.* * *
   — Ваша милость, — женщина склонила голову, приветствуя меня.
   За ее спиной стояло довольно много народа. Но отдельно находились мужчина и девушка. Оба огненно-рыжие, причем мужик был суровым и огромным, а вот девчонка рядом казалась игрушечной. На вид ей было лет шестнадцать, и она жалась к мужчине в поисках защиты, с опаской глядя на меня.
   — Ну и что это за столпотворение? — спросил я, рассматривая так и застывшую в поклоне женщину.
   — Ваша милость, я и моя семья ищем справедливости, — подняв голову, отозвалась она.
   Хорошо, что я додумался изучить законы. Сейчас бы стоял, как идиот, не зная, что делать.
   Любой житель баронства имеет право обратиться ко мне с просьбой разобрать спор, и я обязан разобраться, зафиксировать решение и проследить, чтобы наказание было исполнено, если оно предусматривалось.
   — И кого из этой толпы ты обвиняешь? — спросил я, кивая в сторону двух десятков человек, собравшихся перед воротами поместья.
   — Всех, — решительно заявила она.
   — Ваша милость, не верьте ей! — гнусавым голосом обратилась ко мне дородная тетка, едва ли не локтями пробившись вперед. — Это же Корсоны! Все знают…
   — Я разрешал говорить кому-то, кроме этой женщины? — ровным голосом спросил я, не глядя на влезшую в диалог тетку. — Густав!
   Стражник, повторно нанятый мной после убийства банды Яна, тут же оказался рядом. Как и остальные сотрудники правопорядка, Густав был уволен узурпатором. Но я не стал городить огород и просто позвал стражу на прежнюю работу. Естественно, все прошли собеседование, и двоих я даже отмел. Но в целом мужики оказались нормальными и работящими. Впрочем, с учетом жалованья, которое я им плачу, не удивительно.
   — Слушаю, ваша милость!
   — Эту, — я указал на голосившую бабу, — своди в подвал, пусть посидит под замком и подумает, как нужно себя вести в присутствии барона. И заодно запиши-ка ее в список. Пока отделается предупреждением, но в следующий раз окажется на площади под плетью.
   — Слушаюсь, ваша милость!
   Тетка и слова сказать не успела, а Густав уже подхватил ее под руку и легко потащил прочь. Разбойников мы замучили до смерти, и все о том знали, так что толпа присмирела, опасаясь нарваться. Ведь когда ты уже сидишь в камере, то к палачу попасть гораздо легче, чем если стоишь на свежем воздухе и молчишь, как полагается.
   Жестоко ли обещать плетей за выказывание неуважения? Нисколько. Пока у меня нет нормального авторитета, чтобы затыкать слишком наглых. Но народ меня поддержит, возможно, даже решит, что я излишне мягок. При Кристофе тетку прямо здесь бы высекли, ибо таков закон Чернотопья. Но я же еще сопляк и слишком добр, потому не стану сразу пороть человека. Пусть еще раз заикнется, и вот тогда…
   — Итак, остальные — во двор. И позовите Зигмунда, — распорядился я.
   Через пять минут слуги поставили стол и стул на газоне. Заняв единственное место за столом, я указал на женщину.
   — Представься и рассказывай, — велел ей.
   — Ваша милость, я Амели Корсон, со мной мой супруг Гонт и дочь Агнесс.
   Оба поклонились, и я разрешил им выпрямиться.
   — Что привело вас на суд?
   — Ваша милость, я обвиняю семью Рохов в укрывательстве преступника.
   Я вскинул бровь. Если сейчас выяснится, что кто-то из ребят Яна уцелел и спрятался, у меня возникнет возможность потрясти списки неблагонадежных горожан — я ведь допускал, что под шумок моих разборок народ попытается сдать соседей. И такие списки мне действительно предоставили. С бандой там никто до сих пор связан не был, и я никого не трогал. Но если..
   — Подробнее.
   — Когда вашего отца убили, ваша милость, сынок Рохов, Януш, стал водиться с разбойниками. И он же навел их на наш дом, — сказала она, и глаза мгновенно наполнились слезами.
   Амели замолчала, сжимая кулаки и задирая нос, чтобы не расплакаться. Впрочем, я ее не торопил, и осуждать бы не стал.
   Я никогда не мог понять тех, кто не защищает собственную семью. Даже в самые черные дни своей жизни я всегда был готов грызть глотки и мочить по сортирам тех, чьи действия вредили моим родным.
   В Эделлоне же это еще больше обострено. Да, у Амели не так много способов добиться справедливости. Но даже аристократ обязан выслушать просьбу о суде. Не окажись здесь я, она могла обратиться к любому другому. Да, было бы сложнее в разы, но феодал обязан вмешаться и вершить суд. Иначе об этом рано или поздно узнают наверху, и отказавшийся исполнить свою обязанность владетель рискует сильно подмочить репутацию перед королем, ведь подобным отказом он фактически подрывает власть монарха. А за такое в иные времена можно и голову потерять на плахе.
   — Они пришли ночью, — глухим голосом произнес Гонт Корсон. — Я на промысле был, ваша милость. А эти… — здоровяк проглотил невысказанное ругательство, — Ладно бы просто пограбили, не так уж мы и богаты, терять нечего. Но они Амели и Агнесс…
   Его голос перешел на низкий рокот, и окончания я не расслышал. Впрочем, все и так было ясно. Отца дома не оказалось, а женщина и девушка попали под горячую руку тем, кто должен был их защищать.
   Я поднял ладонь, прерывая рассказ.
   — Те бандиты были казнены, насколько я знаю, все до единого. Они свое получили. Вы опознали Януша Роха среди пришедших к вам, Амели? — уточнил я.
   — Да, ваша милость, — опустив голову, сообщила мать семейства. — Муж хотел с ним разобраться по-мужски, но Рохи спрятали сына и не выдают.
   Ее голос сорвался, женщина всхлипнула.
   — Достаточно, — кивнул я, поворачивая голову к толпе Рохов. — Где ваш сын?
   — Так ложь это, ваша милость! — ответил мужчина с совершенно седой головой, хотя выглядел он достаточно молодо. — Все знают, Агнесс сама вокруг Януша крутилась, хотела за него замуж, а тут такой повод. Не было там моего сына, ваша милость, они врут.
   Я медленно кивнул стоящему рядом Зигмунду.
   — Что ж, очевидно, у него плохо со слухом. Мастер, сломай ему палец, чтобы серные пробки из ушей убрать.
   Палач хмуро подошел к говорящему, и тот попятился. Однако отступать было некуда — пока шел рассказ Амели, во двор набилось достаточно народа, и стражников тоже хватало. Из толпы просочился один из них и, без затей пнув мужика под колено, заставил его осесть на землю.
   Зигмунд обернулся на меня с вопросом в глазах.
   — Итак, выбирай, — произнес я. — Мне велеть сломать тебе палец или ты скажешь, где прячется твой сын?
   Естественно, он не отступил. Перелом переломом, но родную кровь сдавать после простой угрозы — соседи заклюют.
   Я равнодушно слушал, как жертва вопит, когда Зигмунд исполнил приказ. Дав мужику пару минут, чтобы пришел в себя, я повторил.
   — Итак, где прячется Януш Рох? И пока ты не начал выдумывать, я напомню, что у тебя двадцать пальцев, на каждом по ногтю. И зубов, смотрю, полный комплект.
   — На лесопилке в старой сторожке, — просипел тот, осознавая ситуацию до конца.
   Нет, если бы та тетка не повела себя, как дура, я бы, может, и стерпел проявление неуважения. Но лимит был уже исчерпан, так что, можно сказать, жена упустила шанс семьи реабилитироваться в моих глазах.
   — Густав, приведите мне его, — распорядился я, и несколько стражников тут же отправились выполнять приказание. — А пока что я хочу спросить остальное семейство Рохов. Итак, вы знали, что я не потерплю беззакония и самосуда на своей земле. Но не пришли ко мне, чтобы я защитил вас, как добропорядочных подданных. Почему? Не потому ли, что Корсоны говорят правду?
   Собравшаяся толпа одобрительно загудела. Во дворе разместилось человек пятьдесят, и уже к вечеру о происшествии будет знать все баронство. Все-таки слухи разносить, это не посыльными работать — куда быстрее сплетни расползаются.
   — Если бы вы пришли ко мне в поисках справедливого суда, я бы не стал никого карать. Все вы в баронстве — равны в моих глазах. Но вы не пришли. Более того, не прошло и часа, как двое членов вашей семьи проявили ко мне неуважение. Сперва та женщина, когда влезла в мой разговор, теперь ты. Я не наказываю невиновных, но на мои вопросы нужно отвечать. Так что пальцем своим ты за неуважение ко мне расплатился. Это понятно?
   — Понятно, ваша милость, — баюкая руку, отозвался седой.
   — Отлично, — кивнул я, видя, как толпа раздвигается, пропуская стражников, конвоирующих пацана лет семнадцати.
   Не знаю, в кого он такой уродился, но если Рохи выглядели вполне приличными людьми, Януш походил на крысу. И сейчас эту крысу загнали в угол.
   — Януш Рох? — спросил я, глядя в лицо приведенного парня.
   — Д-да, ваша милость.
   — Амели Корсон обвиняет тебя в сговоре с бандитами и соучастии в изнасиловании. Ты понимаешь, что это значит?
   Он затравленно обернулся на свое семейство. Но те, изрядно растеряв уверенность после сломанного пальца, отступили от него, опуская головы и пряча глаза.
   — Итак, — хлопнув ладонью по столу, привлек я внимание собравшихся. — У меня потребовали справедливости. И прежде чем обвинять кого-либо, я хочу выслушать тебя. Никто не скажет, что барон Чернотопья поступает неверно. Ты можешь говорить, Януш, а я послушаю.
   Паренек немного расслабился. Казнить его сразу не собирались, стало быть, можно отбрехаться. Облегчение проступило на его крысиной морде столь явно, что это заметили все присутствующие.
   — В-ваша м-милость, не виновен я. Не было меня там, я на лесопилке в тот день сидел.
   Я кивнул и махнул рукой, останавливая речь парня.
   — У тебя есть свидетели, кроме твоей семьи, Януш? — уточнил я. — Лесопилка все это время простаивала, работы там не было. Может быть, ты был с какой-то девушкой, и она сможет подтвердить, что пока насиловали этих женщин в их же собственном доме, ты в это время сидел на лесопилке, где не было лишних глаз?
   Пацан вновь сбледнул, но все же нашел в себе силы взглянуть мне прямо в лицо.
   — Есть, ваша милость, но только я не могу сказать.
   Я кивнул, принимая ответ.
   — Тогда мне понадобится прибегнуть к магии, — заявил собравшимся. — Конечно, мы не узнаем, с кем именно ты был в то время, но призванное мной существо очень чуткоеи отлично понимает, когда ему лгут. Ченгер.
   Демон воплотился прямо у меня за спиной. Толпа отпрянула, испугавшись его жуткого вида. Януш так и вовсе побледнел до синевы.
   Корсоны же лишь встали плотнее. Оба родителя закрыли спинами дочь, что не осталось незамеченным мной.
   — А теперь повтори, что ты сказал, Януш. Ченгер не тронет тебя, если ты скажешь правду. Ченгер, если он соврет, можешь его сожрать. Итак, Януш?
   Парень сделал единственное, что мог в сложившейся ситуации. Он упал на колени и пополз ко мне.
   — Ваша милость! Умоляю! Не казните меня! Я навел тех мужиков на Корсонов! Я, ваша милость! Прошу, пощадите! Не отдавайте меня этой твари!
   Ченгер демонстративно потянул носом, играя на публику.
   — Вот теперь он не врет, — заявил демон и растворился в воздухе.
   Формально Януш не солгал, и демону достаться не должен. Однако мало ли что может случиться в казематах, верно?
   — Густав, Зигмунд, — приказал я, — уведите это в подвал. Пока что ничего с ним не делать, я потом отдельно распоряжусь.
   Януша подхватили под руки и, не обращая внимания на его вой, потащили прочь. Ноги у парня отказали от страха и волочились по земле, оставляя за собой два извивающихся следа.
   — Итак, Амели Корсон, я объявляю о своем решении. Ты просила справедливости, и я нашел виновного. Он будет наказан в соответствии с законом Чернотопья. Есть ли у тебя еще какие-то претензии к семье Рохов?
   Дрожащая женщина с трудом покачала головой. Явление демона сильно ее потрясло, и кто знает, если бы не присутствие мужа, может быть, она и в обморок бы упала.
   — Нет, ваша милость, — выдохнула она.
   — Хорошо, — кивнул я, оборачиваясь к ответчикам. — Теперь вы. За пособничество врагу и нанесение ущерба жителям Чернотопья ваш сын будет казнен. Однако вы тоже понесете свое наказание. За укрывательство преступника вы обязаны выплатить в пользу Чернотопья тройной налог на протяжении этого года. Полученные сверх положенного обычного налога средства я передам семье Корсон в качестве компенсации за пережитое насилие. Дальше. За попытку обмана вашего барона вы все приговариваетесь к порке на площади. Я спрашивал вас, и вы мне солгали, утверждая, что Януш невиновен. Поэтому все присутствующие получат по пятнадцать ударов кнутом.
   Поднявшись на ноги, я обвел собравшихся поглазеть на суд.
   — Закон суров, но он закон. Стража, привести решение суда в исполнение немедленно.
   Глава 4
   — Да-а, ваша милость, — протянул Густав, отразив несколько моих выпадов с мечом так легко, что я почувствовал себя полнейшим ничтожеством. — Сразу видно, что с вами не занимались.
   Я опустил деревянный меч и перевел дыхание. Всего за десять минут спарринга стражник измотал меня ничуть не меньше, чем в свое время Салэм. А ведь тело у меня подготовленное к нагрузкам.
   — Ты не умничай, ты пальцем покажи, — пробормотал я, убирая оружие на стойку. — Но смысл вообще учиться есть? Или я безнадежен?
   Нет, я, конечно, видел, как машут саблями казаки и крутят финты в фильмах. Но толку от этого наблюдения? Навыка нет у меня, и взяться неоткуда. Киррэл и тот с топором больше работал, а в моих руках разве что обрезок арматуры бывал.
   Густав хмыкнул, убирая свою деревяшку.
   — А вам для чего, ваша милость? — задал он вопрос, которого я никак не ожидал услышать.
   — Но ведь я барон… Разве не должен я владеть оружием?
   Стражник еще раз внимательно на меня посмотрел. Затем тяжко вздохнул, и, наконец, указал на лежащий неподалеку булыжник.
   — Попробуйте его поднять, ваша милость.
   Не задавая глупых вопросов — все равно же ясно, что это способ навести молодого дурака на умную мысль — я подошел к снаряду.
   Камень явно использовали в качестве спортивного снаряжения. Я видел, как мужики для такой тренировки в спортзале ворочают шины от грузовиков, но вокруг средневековье, и резину попросту не изобрели. Да и вряд ли в ней нуждаются в принципе, магия же кругом.
   После нескольких секунд я нащупал весьма удобные углубления — как раз, чтобы была опора для пальцев. Вцепившись в груз, я напрягся, а потом с натугой стал переворачивать булыжник. Веса в нем было порядочно, я ощутил каждую мышцу в теле. Но камень все же перевернулся и, громко шмякнувшись о землю, вошел в почву.
   — Я так и думал, — оценив мои действия, выдал Густав. — А теперь смотрите, ваша милость…
   Он взял тренировочный шест и, подперев булыжник, методом рычага просто перекатил его, практически не напрягаясь.
   — Кажется, я начинаю понимать, к чему ты ведешь, — хмыкнул я, когда стражник перекатил камень на место в два легких движения.
   — Есть много фехтовальных школ, ваша милость, — заговорил он, убирая шест на место. — Но все они учат работать с оружием не для драки, сражения, убийства. Они созданы, чтобы красоваться перед дамами. Уж простите мне мои слова, ваша милость, не сочтите за дерзость.
   — Говори уж, чего там, — махнул я рукой.
   — Если вы хотите защититься — освойте арбалет. Ни один мечник не отобьет болт, неожиданно прилетевший в затылок, — с серьезным лицом заявил мне стражник.
   Что ж, как известно, самое сильное кунг-фу это дуплет из обреза. Вот только вряд ли другие аристократы согласятся с этим мнением, а убивать всех из кустов, как бандит, я не смогу.
   — Я понял, к чему ты, но мне все равно нужно владеть хоть каким-то оружием, Густав, — покачал головой я. — Как мага меня могут вызвать на поединок, но как барона — на дуэль, а там колдовать будет нельзя.
   Он шумно почесал заросший щетиной подбородок, скривив лицо. Процесс обдумывания занял у Густава добрую минуту, и все это время стражник скреб ногтями морду.
   — Вы с топором на лесоповале труд… тренировались?
   — И с пилой, — улыбнулся я.
   Густав кивнул.
   — Тогда, ваша милость, смотрите. На дуэлях вряд ли кто-то потребует доспехов. Это не благородно, перед дамочками не покрасуешься, скорее прослывешь трусом. Поэтому чекан вам не потребуется.
   Он указал на висящее отдельно боевое оружие. Что из них тот самый чекан я не понял, но решил не заострять на этом внимание. Густав ведь прав — благородные люди не носят доспехов, это удел нищих аристократов, у которых либо нет времени учиться элегантному фехтованию, либо людей, которые будут убивать врагов по твоему приказу. Если ты одеваешь доспех, значит, у не только тебя нет денег на магию, но и у твоего рода и твоего клана. От такого позора вовек не отмоешься.
   В отличие от земных владетелей, местные феодалы считали зазорным идти в бой в первых рядах. Даже маги среди них предпочитали действовать исключительно с дистанции. Еще бы, там могут одежду, расшитую золотом, испачкать, а она денег стоит и не малых. А если порвут?!
   Наличие чародеев, способных взмахом руки расправиться с толпой закованных в латы профессионалов, превратило доспехи в удел воинов. Да, опытных и чаще всего уже старых, но все же не благородных. Латами могли наградить дружинника за верную службу, так как стоили они все равно очень дорого. Но самим таскать несколько килограммов металла желающих среди аристократов не было. Одеть в них поголовно всю дружину — престижно, так ты показываешь всем свое богатство, но не носить самому.
   Понятно, что были и исключения, например, пожалованные дворянством бойцы. Но таких давно не появлялось, если записи Кристофа не врут. Последние рода возникли во времена династии Волон, а после этого Крэланд не вел внешних войн, где бы такие солдаты себя проявили.
   — Что ты предлагаешь? — спросил я, подходя вслед за Густавом к деревянной стойке, прибитой к стене, с боевым оружием.
   — Вот.
   Он взял со стойки небольшой меч с лезвием, слегка утолщенным на конце. Руку защищала цельная чашка с вытравленным гербом Чернотопья.
   — Ваш прадед им головы рубил лично, — с благоговением сообщил мне Густав, поигрывая клинком. — Палаш как раз создан, чтобы им было удобно рубить, ваша милость. Конечно, фехтовать им тоже можно, если готовы упражняться хотя бы по три часа каждый день следующие лет десять.
   Я хмыкнул в ответ, принимая оружие. Навскидку меч весил килограмма два, не больше. Мне почему-то казалось, что мечи должны быть тяжелее, а тут как пушинка.
   — Попробуйте, — Густав махнул на манекен, приставленный к стене, и я направился к чучелу. — Просто рубите, ваша милость.
   И я рубанул. Ну, что сказать? Удобно, но нужна выучка. Сил у меня хватит махать палашом довольно долго. Но если противник будет двигаться, возникнут трудности.
   Я никогда не был подвижным. Конечно, были драки, и серьезные. Но как-то там не требовалось уворачиваться от вражеской сабли, способной искалечить с одного удара.
   — Как по вам сделан, — оценил Густав, когда я закончил ломать манекен на куски. — Видимо, вы в прадеда пошли, говорят, тоже огромный был.
   Я его портрет видел в семейной галерее. То ли художник перестарался, то ли так специально сделано было, однако на меня впечатления гиганта никто в семье Шварцмаркт не производил. Хотя, конечно, по сравнению с местным полуголодным населением…
   Польза от натурального питания здешнего времени это полная чушь, конечно. Без веков селекции здешняя пища всерьез уступает продуктам моего времени. А учитывая ее слишком малое количество, так тем более. Достаточно поглядеть на окружающих, чтобы понять разницу.
   — Спасибо за помощь, — кивнул я, возвращая меч на место. — Но теперь пора заняться другими делами. Завтра продолжим тренировки.
   Стражник поклонился и отошел в сторону. Я вошел в поместье, и тут же оказался втянут в новый разговор, так что мысли о мечах вылетели из головы моментально.
   — Кацпер со мной говорил, — сообщила Салэм, спустившись ко мне навстречу со второго этажа.
   По ее многозначительному тону я понял, что от меня требуется какая-то реакция, но вместо этого я промолчал. Сама расскажет, раз завела эту тему.
   Искоренительница, несмотря ни на что, работает не на меня. И я об этом всегда помню. Прибытие ее коллег не могло не сказаться на ее планах. А раз так, то и доверять ей до конца нельзя.
   Не потому что я жду удара в спину. Просто у Аркейна свои интересы, а у меня свои. Пока что нам по пути, но как дальше повернется — зависит от моих отношений с магистратом. Как они скажут, так Салэм и поступит, впрочем, как и любой другой член ордена.
   — Тебе неинтересно? — с удивлением спросила Салэм.
   — Я же слушаю, — улыбнулся ей в ответ я.
   — Лесную осмотрели, все проверили, даже прошли по вырубке, — сообщила девушка. — И они нашли место, которое мы пропустили.
   — Вот как?
   — Да, просто пятно от обряда на магии крови, не больше, — махнула она рукой. — Но оно было глубоко в лесу, так что здесь ничего удивительного. В целом, Кацпер доволен, но он все равно будет пытаться выжать из тебя больше.
   Ну, так себе новость, конечно. Я и без того прекрасно понимал, что Аркейн не стал бы отправлять на важное дело того, кто легко отступится. Нет, Кацпер из той породы, кому палец в рот не клади. Уверен, у него уже есть целый список аргументов, позволяющих снизить затраты ордена на развитие деревни.
   — Спасибо, буду знать.
   — Ты не удивлен, — заметила она, на что я лишь руками развел.
   — Мне нужно проехать по деревням, — сообщил ей. — Передашь Кацперу, если вдруг он успеет выработать план переговоров, что я вернусь через пару дней?
   Салэм внимательно на меня посмотрела, но все же кивнула.
   — Это как-то связано с детьми, снующими по городу с веревками? — с улыбкой спросила она.
   — Именно. Потом, когда закончу, покажу, что я делал. А пока твои друзья собираются с мыслями в трактире, мне нужно еще раз проехать по своей земле.* * *
   У меня не было лошади, а ехать на дредхорсте или другом монстре Аркейна я не мог — так как для управления ими пришлось бы брать членов ордена с собой. Но постоянно обращаться за помощью к той же Салэм, это все равно что расписаться в собственной беспомощности. А я не привык к подобному. Всегда придерживался правила: не умеешь — научись, не можешь сам, найди того, кто сможет.
   Поэтому с помощью все того же Руперта я получил адрес обладателя неплохой коняги, а затем арендовал вместе с запасом зерна на неделю. Можно было, опять-таки, забрать по праву барона, но зачем плодить ненависть, когда есть деньги?
   Несмотря на предложение Густава, от сопровождения я тоже отказался. Во-первых, что это за хозяин такой, который собственных людей боится, во-вторых, со мной отправлялся Ченгер, который в одиночку мог запугать любого крестьянина до мокрых штанишек, внезапного поноса и неизлечимого заикания. Я прекрасно помнил, как демон обошелся с бандитами в поместье, когда мы заявились туда впервые.
   Так что рано утром я сел в седло и, помахав Салэм, остающейся в городе, двинулся в путь. Орден еще не был готов к переговорам, дел срочных не было, так что это был идеальный момент, чтобы проехать по своей земле и записать все, что мне могло потребоваться.
   Кроме того, путешествуя без свиты, я намеревался поработать с магией демонов, не привлекая чужого внимания. Да, орден знает, что я одержимый, но зачем дразнить гусей? Официально я прощен и отпущен, так что я даже допускаю, что Кацпер и его бригада переговорщиков вообще не в курсе моей особенности.
   Всего в Чернотопье имелось пять поселений, включая город. Лесная, где родился и жил Киррэл, сейчас мертва, и заезжать туда я не планировал. На северо-восток от города, который и именовался Чернотопье, на границе обширных болот стояла Черная. Небольшая деревня в сорок семей, занимающихся добычей торфа. От нее на запад — Мелководье. Там уже народу больше, сотня дворов, основной промысел — речная рыба. На запад от города последняя моя деревня Большая. Не потому что она крупнее, просто там проходит большак — основная дорога к восточным соседям, Черноземье.
   Именно в таком порядке я и собирался инспектировать своих подданных. А по пути внимательно осмотреться еще раз. В прошлый раз мы с Салэм объехали их, особо нигде не задерживаясь. Теперь же можно было заниматься каждой деревней плотнее.
   День только начинался, и я не видел причин особенно торопиться, тем более что имелся у меня еще один мотив прокатиться.
   Я банально хотел отдохнуть от вездесущих людей. И не то чтобы меня достали, но с момента, как я очутился в этом мире, только однажды я оказался предоставлен сам себе — во время изоляции в анклаве Аркейна. И то тогда расслабиться мне не позволяла неизвестность, что же со мной будет.
   Теперь пришло время обдумать и свое положение, и свои задачи. Вспомнить о том, в конце концов, чего я сам хочу.
   Рваться в академию? Да, полезно, учиться магии я не переставал, и к чарам интерес мой не угас. Однако мне хватало жизненного опыта, чтобы осознавать — бастарду, пусть и получившему феод в наследство, мирной и спокойной жизни там не дадут, не тот контингент.
   Искать культ Хибы и его покровителей? Да я даже примерно не представляю, как это сделать, с чего начать. Не бегать же по академии с криками «Выходи, подлый трус!».
   А ведь есть еще обязательство перед Марханой, которая с того приснопамятного разговора во время обморока никак себя не проявляла. Да, я знал, что внутри Аркейна существует секта темной богини, однако что с ней делать, не имел ни малейшего представления. Да и с тем, что имя покровительницы Катценауге очернили, пока ничего не прояснилось — я банально ни разу не встретил никого, кто мог бы мне растолковать, в чем, собственно говоря, проблема.
   Обязанности барона тоже не облегчали жизнь. Может быть, не окажись я таким ответственным, следовал бы по пути Кристофа, который просто наслаждался своим положением и о плохом не думал, все оказалось бы иначе. Однако я просто не мог сидеть сложа руки, когда все вокруг без исключения требует либо проверки, либо полной разработки с нуля.
   И я прекрасно понимаю, почему сами люди не пытаются что-то изменить. С их точки зрения это совершенно нормально, так как точно тот же образ жизни вели их предки, когда Шварцмаркты сели в баронстве. Но с тех пор минула тысяча лет, а здесь почти ничего не изменилось!
   И это немного даже пугало. После того как принимал горячий душ в анклаве Аркейна, очень сложно жить без водопровода. А ведь возможность у рода все это себе обеспечить была, требовалось всего лишь немного пошевелиться…
   Наверное, я просто только сейчас начал понимать, в каком мире на самом деле оказался. До этого не осознавал до конца, просто не верил, что меня действительно ждет какое-то будущее. И в глубине души мысленно отмахивался от Эделлона, допуская, что все это затянувшаяся галлюцинация. Когда я окончательно поверил, что вокруг не плод моего воображения, а самая настоящая реальность? После того как Ян отрезал мне половину лица.
   Тогда, глядя в зеркало, я осознал, что мир вокруг меня не выдумка. И мне здесь действительно предстоит жить.
   И вот теперь, оставшись наедине с собой, разбираясь со свалившимся на голову наследством, понял, в какой же заднице очутился. Из лекарств — подорожник да молитва, чтобы рядом оказался одаренный, хотя бы отдаленно понимающий в лечении. Недоедание — обыденность, и считается нормой, когда детей нечем кормить.
   Момент, когда я объяснял родителям, что бегающие по Чернотопью с веревками дети будут кормиться в поместье три раза в день, я запомню навсегда. Взрослые просто не могли осознать — и я это отчетливо видел по их лицам — за что их мальчишкам и девчонкам такое расположение владетеля. И многие отказались, предпочитая не рисковать. Они ждали от своего барона чего-то ужасного, чего-то, за что придется отдать не только детей в услужение, но и с себя последнюю рубаху снять.
   Можно ли их за это обвинять? Нет, конечно. Просто они жили по знаменитому принципу «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».
   А ведь это люди. Да, не образованные, да, местами глуповатые, но так о каком развитии интеллекта можно говорить, когда от постоянного голода мозг просто не развивается, как ему положено?!
   И если так живут все простолюдины, не удивительно, что орден имеет репутацию самого богатого и сильного объединения. На фоне такой бедноты любой, у кого в кармане звенят два гроша — уже зажиточный гражданин. И да, слова Салэм о том, что ни один мастер анклава не желает отказываться от благ ордена в обмен на деньги, раскрываются полнее.
   Честно признаться, чем больше я вникал в быт баронства, тем больше понимал, что просто сидеть в поместье и прожигать жизнь не смогу.
   Дело не в том, что они мои подданные, и мое благополучие напрямую зависит от каждого члена их общества. Нет, я всерьез был уверен, что, оставив быт Чернотопья без изменений, я либо перестану себя уважать, превратившись в последнюю скотину, либо сойду с ума от ужаса.
   Да, на Земле я не всегда вел дела честно. Но своих людей я никогда не бросал, защищал до последнего. И они отвечали мне взаимностью.
   И поэтому я планировал за эту поездку вплотную заняться улучшением жизни своих подданных. Разумеется, сейчас я смогу не так много. Да, скорее всего, почти ничего. Нохотя бы начать — уже, считай, полдела. Дорога возникает под шагами идущего.
   Протоптанная тропа ныряла под копыта коня. Дул теплый ветерок, нагревало воздух солнце. Зеленели по обе стороны от меня распускающиеся на ветвях почки.
   Лишь через два часа по моим прикидкам я миновал лес. Местность существенно изменилась: растительность все больше отступала, потянуло характерным запахом болота. Аеще через минут двадцать под копытами скакуна зачавкала раскисшая земля.
   Впереди дорогу застилал густой туман — ветер еще не успел набрать силу и сдуть его прочь. Влажность повысилась, и дышать стало неприятно. Да и запах разложения, характерный для обширных болот, заставлял вдыхать ртом и не слишком глубоко. Как здесь живут поколениями люди, мне было непонятно.
   Идти дальше лошадь отказалась. Но я и сам не горел желанием углубляться в этот туман. Выбравшись из седла, взял коня за узду и повел вслед за собой. Очень скоро под ногами появились наброшенные мостки, достаточно широкие, чтобы провести телегу, но только одну.
   Каждый шаг сопровождало новое хлюпанье. Где-то в тумане квакали лягушки, а от мошкары, норовившей залезть в глаза, уши и ноздри, спасения вообще не было. Недолго думая, я судорожно вздохнул, стараясь не проглотить наглых насекомых.
   — Адорэ шеалис.
   Вспышка черного пламени чуть в стороне от мостков заставила смирного коня дернуться от ужаса, но мне хватило сил его удержать. А от огня, будто напуганный, разлетелся в стороны туман и прыснула прочь мошкара. Хотя бы на несколько минут стало возможно осмотреться.
   Деревня Черная стояла всего в каких-то двухстах метров. Одноэтажные убогие дома из дерева местные установили на толстые сваи и жили над настоящей бездной, из которой проглядывали гнилые кочки и тянулись к отсутствующему солнцу вялые кусты.
   Людей мне тоже удалось разглядеть — мой фейерверк привлек их внимание, и теперь они с интересом смотрели в сторону единственной дороги к цивилизации. В прошлый раз я явился в другое время, и тогда тумана уже не было, но сейчас было слишком рано, и солнце не успело его выпарить. Видимо, поэтому меня никто и не узнал, хотя я точно так же был в маске.
   Артефакт Салэм я после недолгого раздумья взял с собой и теперь, воспользовавшись магией, надел. Не потому что опасался угрозы или новых ран — просто он был примечательным элементом и с ним меньше возможностей притвориться, будто не узнали собственного барона.
   Издали помахав обитателям болота рукой, я продолжил путь по мосткам, но больше глядел под ноги, чем на деревню, чтобы ненароком не свалиться в трясину.
   Поэтому когда передо мной раздался свист, я даже не понял, что это — зато ощутил сработавшие наручи, защитившие меня от нападения. А в следующую секунду из болотнойжижи на помост выпрыгнуло уродливое существо, обвешанное тиной, как кикимора.
   — Хиба! Хиба! Хиба!
   Я даже растерялся на несколько мгновений. Конь рванулся, отбирая у меня повод, и прыгнул в сторону, мгновенно завязнув по грудь в трясине. Жалобно заржав, лошадь поспешила к далекому берегу.
   — И откуда ты только взялся? — спросил я. — Ченгер!
   Демон возник за спиной чудовища через мгновение, будто соткавшись из тумана. Не говоря ни слова, он схватил урода за задние лапы и, сведя их вместе, когтями отбрил человеческие останки, раздувшиеся от болотной воды. Труп упал на мостки, заставив их вздрогнуть, а Ченгер отбросил оставшиеся от тела лапы в черную воду.
   — Я так и знал, что с тобой скучно не будет, — заявил он, довольно усмехаясь. — Ну что, подожжем деревню, чтобы узнать, с каких пор вокруг них обитают эти милые паучки?
   Я уже было хотел возразить, но потом вода вокруг нас забурлила. Над поверхностью появились головы новых тварей. Хватило беглого взгляда, чтобы понять — их слишком много. Впрочем, это не значит, что я намерен сдаваться.
   — Ну что, готов хорошенько подраться, Киррэл? — рассмеялся демон, сгибая колени и разводя руки с торчащими черными когтями. — Давай заставим их страдать!
   Глава 5
   Коню повезло, скотина успела проскочить между мостками и монстрами. Да и чудовища, похоже, плевать хотели на скакуна.
   До ближайшего урода было метров десять, когда Ченгер, с силой оттолкнувшись от настила, прыгнул влево. Демон в воздухе швырнул россыпь искр, не столько сбивая магическую защиту с врагов, сколько заставляя их отпрянуть.
   Мне достались твари справа. И это хорошо — их было чуть меньше, к тому же даже их длинных лап не хватало, чтобы уверенно двигаться в глубокой топи.
   К сожалению, достать всех одной стеной демонического пламени у меня бы не вышло — слишком далеко чудовища стояли друг от друга.
   Поэтому я тоже начал бой с искр. Первые четыре сняли щиты, и только в этот момент пятая тварь добралась до помоста.
   Однако стоило ей протянуть лапы, чтобы выбраться из черной воды на доски, я создал стену. К ее вспышке добавился тающий щит, и монстр, лишенный двух передних ног, покачнулся отпрянув. Еще секунда, и уродливая туша просто рухнула назад, поднимая тучу брызг и уходя под воду.
   Сзади рычал что-то веселое Ченгер, взрывалось черное пламя, превращая воду в пар, пищали попавшие под руку демона монстры.
   Я же пробежал по мосткам чуть назад, бросив еще несколько искр в уже не прикрытых щитами чудовищ. Они все еще оставались в болотной яме и вязли в трясине, а рядом со мной оказалось не такая большая глубина, по которой сбежал конь, и я мог бы там стоять, не боясь утонуть.
   На доски выпрыгнул монстр и, резво перебирая лапами, понесся ко мне.
   — Адорэ шеалис!
   Стена черного огня обуглила деревянную тропу, а тварь успела отскочить назад. Но тонкие лезвия на ногах сыграли против хозяина — одно вошло четко между деревяшек, другое промазало мимо опоры, и не успело чудище выровняться, как его перевернуло кверху брюхом. Мелькнуло испортившееся тело, и тварь упала на первого подранка, только сумевшего вынырнуть на поверхность.
   Справа от меня взбаламутилась вода, и ко мне стремительно метнулись лапы подобравшегося врага. Я не успевал ничего сделать, а потому шагнул влево, мгновенно погружаясь в холодную воду по грудь. Болотная жижа сдавила ребра, в лицо плеснула грязь, и я выбросил руку с искрой раньше, чем сумел восстановить равновесие.
   Монстр не стал развивать успех и отпрянул, но заклинание не было прицельным, и искра пролетела намного выше. На мостки за это время забрались остальные чудовища и теперь медленно наступали — видимо, учли неудачу товарища, застрявшего между досок.
   Это позволило мне сплюнуть жижу и выбрать новую цель прежде, чем враги оказались слишком близко.
   — Адорэ шеалис.
   Новая вспышка стены огня ударила не по ближайшему чудовищу, а вспыхнула вдоль мостков, испаряя воду и выжигая сразу троих уродов. Визжа от боли, монстры отпрянули, но самый первый, успевший пробежать пару метров, все же оступился, и его лапы разъехались. Искра прервала мучения упавшего врага, и оставшиеся без человеческого тела ноги свалились в воду.
   Позади меня на мостки неожиданно запрыгнул Ченгер. Демон выставил обе руки в стороны, и на согнутых ногах бросился в атаку. Первого же противника он просто перепрыгнул, заставив и без того дышащую на ладан дорожку окончательно расшататься. От толчка демонических ног полопались скрепы, и мостки расползлись в стороны, отрезая дорогу в деревню.
   А Ченгер, перемахнув через первого врага, приземлился у него за спиной и, еще в полете полоснув второго сверху вниз, свел выросшие когти вместе, окончательно рассекая склизкую плоть ног. Выхватив у трупа одну из лап с лезвием, демон тут же без замаха швырнул ее вбок, пронзая повторно вылезающего из воды подранка.
   Лишенный передних лап монстр вновь потерял равновесие, а сила броска оказалась такой, что его пригвоздило ко второму поднявшемуся в яме чудовищу. Тут уж я воспользовался моментом и бросил в обоих четыре искры, не желая рисковать.
   Урод, позади которого стоял Ченгер, резко согнул лапы и, сжавшись в комок, бросился ко мне, выставив передние лезвия. Туша закрутилась в полете, но влетела в стену черного пламени, так что на меня только пепел посыпался.
   — Голодный? — со смехом прорычал Ченгер, второй отсеченной лапой кромсая оказавшегося перед ним врага. — Тогда жри!
   Укоротив передние конечности монстра, демон от души замахнулся вражеской ногой и вогнал ее прямо в разинутый рот искалеченного противника. Осев на мокрые доски, монстр замер, а мой спутник, выкинув сжатую в кулак руку вперед, создал сферу демонического огня.
   Оглушительно бахнул взрыв, буквально на клочки разметывая оказавшуюся следующей жертву. В полете части исковерканной магией Хибы плоти догорали, веселым фейерверком опадая на черную воду.
   Ченгер на мгновение обернулся ко мне и с усмешкой хмыкнул.
   — Догоняй, твоя милость!
   И прежде чем я смог ответить, он вновь скакнул в сторону следующей группы монстров, на лету завывая от охватившего его азарта. Я же доковылял до уцелевшей части мостков и, опираясь на них, взобрался на доски.
   Демон мгновенно перемещался от одного врага к другому, исчезая здесь и появляясь там. Чудовища, еще недавно казавшиеся победителями, теперь смотрелись жалко. Ченгер просто не давал им шанса даже сориентироваться. Взмах когтями — и один урод лишается ноги, мгновенное перемещение, и демон уже пробивает кулаком голову другого.
   Волны и брызги болотной жижи разлетались во все стороны. Вода, казалось, кипела от той скорости, которую развил мой соратник. И монстры, которых оставалось всего трое, попытались ретироваться.
   — Рифт! — выкрикнул Ченгер, резко хлопая в ладоши.
   Из его рук вырвалось переливающееся всеми цветами радуги заклинание. Надувшись мыльным пузырем, оно охватило отступающих тварей, и те завязли в его поле, как в киселе. Демон рванул к ним, на ходу успев подхватить не успевшую уйти на дно ногу поверженного чудовища.
   Костяное лезвие замелькало, с каждым ударом укорачивая лапы противников. Я слышал их отвратительный визг, но демон лишь хохотал, явно наслаждаясь процессом. Мне оставалось только отплевываться, глядя на то, как Ченгер развлекается.
   Он шинковал их еще пару минут, пока измененные магией Хибы люди не превратились в нарезку салями. Только убедившись, что дальше измельчать нечего, демон подпрыгнулв воздух, подняв очередную тучу брызг, и приземлился уже на другой стороне мостков.
   Закинув костяную лапу, как меч, на плечо, Ченгер обернулся ко мне.
   — Ну, Киррэл, ты идешь? — с довольной улыбкой спросил он.* * *
   Конечно, прежде чем перебраться на другую сторону, мне пришлось ловить коня. Но, к счастью, далеко тот не убежал — дрожа от холодного ветра, бьющего по мокрой шкуре, и пережитого ужаса, мой транспорт остановился на границе только сейчас окончательно отступившего тумана.
   А когда я вернулся к разрушенному мосту, с удивлением обнаружил, что жители Черной уже бросили времянку.
   Ченгер, все еще держа в руке лапу монстра, следил, чтобы деревенские все делали правильно. К его чести, он не стал щеголять в родном обличии, и вновь принял вид почти человека.
   — У них для тебя новости! — радостно оскалившись, отчего и без того напуганные случившимся крестьяне и вовсе шарахнулись в стороны, заявил мой спутник.
   Я не без опаски прошел по свежему настилу, ведя коня за собой в поводу. Лошадь вздрагивала, переступая через темные пятна мерзко выглядевшей крови убитых монстров, но все же шла.
   — В-ва-ваша мил-л-лость, — проблеял уже знакомый мне по прошлому визиту староста деревни, низко кланяясь и трясясь от страха.
   — Приветствую, Сымон, — кивнул я в ответ. — Объяснишь, что тут случилось?
   Честно признаться, только отправившись за сбежавшим скакуном, я вспомнил слова Салэм. Кацпер с его ребятами обнаружили место ритуала на магии крови. И, похоже, теперь мы знаем, для чего он был предназначен.
   Напрягало только несколько вещей в этой истории. Во-первых, мы не всех ублюдков положили во время штурма Чернотопья. Во-вторых, откуда-то культисты прознали, что я отправлюсь с инспекцией по деревням, а я ведь сам об этом сказал только утром, когда, собственно, и собрался в поездку.
   — Ваша милость! Не казните! — неожиданно упал на колени Сымон, громко ударившись о доски настила костьми. — Мы и не знали, что эти мерзкие твари здесь! Пусть Райог меня доброго посмертия лишит, но я их впервые увидел, когда вы туман магией разогнали!
   Истеричные нотки в его голосе намекали, что староста не врет. Впрочем, я и так ему верил. Не производил Сымон впечатления человека, который может хладнокровно вынести подобного соседства.
   Чем дальше от цивилизации, тем сильнее становились предрассудки. И хотя я знал, что Мархана точно существует, то к наплевавшему на собственных детей Райогу относился скептически. Хиба вот точно существует, а вот, так сказать, Белый Бог, ни разу себя не проявивший за всю историю Эделлона, не вызывал во мне никаких чувств.
   — Встань, Сымон, — велел я, оглядывая народ, скучковавшийся у первых от мостков одноэтажных построек. — Твоей вины в этом нет, и казнить тебя не за что. Вы все равно ничего не смогли бы сделать, даже если бы знали о чудовищах Хибы.
   Услышав имя божества, староста скривился от отвращения и поспешил подняться на ноги. Черное пятно на правом колене, которым он, не глядя, при падении испачкался в крови монстра, вызвало на